Девочка как загипнотизированная двинулась за ним.

Прозрачные двери забегаловки открылись, выпуская Алекса идевочку. Холодный ветер слегка привел ее в чувство.

– Неуютно, – со смешком сказала Ким. – Да? Что ты менядержишь?

– Мы идем в гостиницу, – не останавливаясь, ответил Алекс. –Тебе надо поспать.

– Надо, – согласилась девочка. Она казалась пьяной или поднаркотиком. В какой-то мере так оно и было – организм начинал выбрасывать вкровь эндорфины. – Только здесь неуютно.

Алекс ее прекрасно понимал. Стадия куколки – самый опасныймомент в жизни спеца. Когда она близится, человеком овладевает агорафобия.Оставаться на открытом пространстве не просто неуютно, а безумно страшно.

– Мы пойдем очень быстро, – сказал Алекс. – Мы придем вотель «Хилтон», нам дадут маленькую-маленькую комнатку, уютную и тихую. Я уложутебя в кровать, укрою одеялом, выключу свет, и ты поспишь. Когда проснешься,все уже будет хорошо.

– Ладно, – согласилась Ким. – Только мы быстро пойдем.Хорошо?

Она рассмеялась легким, запинающимся смехом, который знакомлюбому мужчине, чья подруга перебрала спиртного. Через мгновение ее тонсменился.

– Ты меня не обидишь? А?

Рука девочки легла на плечо Алекса. Рост не позволял ейтолком обнять взрослого человека, но Алекс прекрасно понимал – даже эти тонкиепальцы, едва касающиеся шеи, способны за мгновение сломать его позвоночник.

Подозрительность, порой совершенно немотивированная, тожепризнак близкого закукливания. А они, что ни говори, практически незнакомы.

– Я тебя не обижу, – сказал Алекс. – Пойдем быстрее, тутхолодно.

– Пойдем…

Бульвар был пуст – любителей ночных прогулок в Ртутном Донцеводилось немного, – пуст и совершенно не освещен. Алекс быстро шагал по темнойаллее, чувствуя, как подрагивает рука девочки на плече. Подрагивает, становясьвсе горячее и суше.

Проклятие… что же он делает…

Официант не обманул – «Хилтон» и впрямь был рядом. Алексзнал, что когда-то, давным-давно, еще в докосмическую эру, сеть отелей «Хилтон»считалась престижной и дорогой. Но с началом звездной экспансии владельцысделали ставку на дешевое и массовое жилье. Ставка оказалась удачной.

Снаружи, впрочем, приземистый трехэтажный корпус отелявыглядел вполне прилично. Покрытые пластиковой крошкой стены сохраняли сочныйоранжевый цвет на протяжении десятков лет, парящая в воздухе световая рекламаобещала чистую правду – «Максимальный комфорт за минимальные деньги».

С Ким, уже повисшей на нем и едва перебирающей ногами, Алексввалился в холл отеля.

Ночной портье – мужчина-натурал лет сорока, оценивающеглянул на них. Приветливо улыбнулся. Разумеется, на его взгляд все выгляделоочень просто – развлекающийся спец подцепил молоденькую пьяную натуралку.Разубеждать его Алекс не собирался.

– Номер в минимальной конфигурации… на три часа, – бросиввзгляд на прейскурант, сказал Алекс. Это были все его деньги, подчистую.

– Второй этаж, номер двадцать шесть, – произнес портье,протягивая кассовый сканер. Алекс достал кредитку, разрешая снятие денег. – Эй,дочка, ты идешь с ним?

– Иду, – довольно твердо подтвердила Ким. – Я лягу вкровать, укроюсь одеялом, и мы выключим свет.

Портье едва заметно подмигнул Алексу.

– Пошли. – Алекс чувствовал, что девчонка может упасть влюбую секунду. – Пошли, там темно и тихо…

Видимо, это обещание возымело действие. Держась за него, Кимподошла к лифту.

…Насчет тишины Алекс ее не обманул. Владельцы «Хилтона»знали, как раздражает постояльцев дешевых отелей шум – все равно, с улицы илииз соседних номеров. Разумеется, звукоподавителей никто не ставил, ноперегородки между номерами заполняла вакуумная пена.

А вот свет включился с беспощадной яркостью, открывая убогийинтерьер крошечного номера – двуспальная, но узкая кровать, застеленнаясинтетическим бельем немыслимо пестрой расцветки, два пластиковых кресла,пластиковый стол, дешевый экран на стене, полуоткрытая дверь в ванную с гордой наклейкой«Стерильно» над ручкой.

Ким слабо пискнула, закрывая глаза правой рукой. Леваяпо-прежнему цеплялась за Алекса.

– Убрать яркость! – забыв, где находится, приказал Алекс.Чертыхнулся, провел пальцем по сенсору, уменьшая свет. Лампы под потолком поблекли,на миг приобрели мертвенный синеватый оттенок, замерцали в веселом дискотечномритме. Наконец ему удалось добиться приглушенного розового света, слащавого, ноне режущего глаз.

– Больно, – тихонько пожаловалась Ким.

Ее рецепторы наверняка имели повышенный болевой порог, асейчас она находилась под метаморфозным обезболиванием. Но боль прорвала всезаслоны.

– Сейчас. Потерпи, – подхватывая девочку на руки, сказалАлекс. – У тебя началась стадия куколки. Понимаешь?

Она не ответила – только слабо кивнула.

Алекс положил ее на кровать, стал расстегивать куртку.

– Ты же обещал… что не обидишь… – сказала Ким.

Вот дурочка.

– Не бойся. Я хочу тебе помочь.

Он стащил с девочки куртку, джинсы, свитер. Ким осталась водних тонких трусиках, промокших от свежей крови. Наверное, она чувствовалакровотечение, потому что попробовала закрыться рукой.

– У тебя месячные? – спросил Алекс.

– Нет… рано.

– Понятно.

Алекс не колеблясь стащил с нее грязное белье, откинулодеяло, уложил девочку поудобнее. Ким ничем не помогала ему, но и несопротивлялась. Уже хорошо. Наверное, она оттягивала метаморфоз сколько могла.Неосознанно – этот процесс рассудку не подчиняется, – а просто понимая своюнезащищенность. Появление Алекса сломало хрупкое равновесие между заложенной вгенах программой и сдерживающими закукливание гормонами. Девочка доверилась ему– и сжатая пружина начала раскручиваться.

– Свет мешает? – спросил он.

– Нет…

У нее менялся голос. Начинала перестраиваться гортань.

– Ким, постарайся меня выслушать. Это очень важно,понимаешь?

– Да…

– Ты входишь в метаморфозный транс. Сейчас у тебя начнутсявидения… всякие. Твое тело изменится в соответствии с вложенной программой. Всепройдет хорошо, я уверен. Но будет немножко больно. Ты потерпишь?

Девочка слабо кивнула. Из ноздрей скатились капельки крови.