— Телефон на кофейном столике, — сказала она.

— Я собираюсь здесь задержаться, чтобы быть уверенным, чтоваш друг, — он с презрением подчеркнул это слово, — не пришел в себя и не решилсюда заявиться. Тем временем механики завершат работу, и я пешком вернусь кгостинице. Это недалеко.

Кэти, которая даже не подумала, что Роб может прийти сюда,застыла с босоножкой в руках. Конечно же, Роб больше никогда и близко неподойдет к ней после того, как она его отвергла и стала свидетельницей егоунижения.

— Я уверена, он больше не появится, — сказала Кэти. Но ееохватила запоздалая дрожь. — Я, пожалуй, приготовлю кофе. — Она направилась накухню. И так как у нее не было выбора, вежливо добавила:

— Не возражаете?

Рамон принял ее предложение в таких изысканных выражениях,что ее сомнения в его порядочности исчезли. С тех пор как они познакомились, онне сказал и не сделал ничего такого, что заставило бы сомневаться в нем.

Только оказавшись на кухне, Кэти обнаружила, что в мыслях овстрече с Робом она забыла купить кофе. Это ставило ее в неловкое положение.Внезапно она почувствовала, что ей необходимо выпить чего-нибудь покрепче.Открыла шкаф над холодильником и достала бутылку бренди.

— Боюсь, что смогу предложить вам только бренди или воду, —обратилась она к Рамону. — Кока-кола выдохлась.

— Бренди было бы неплохо.

Кэти плеснула бренди в два бокала и вернулась в гостиную,как раз когда Рамон повесил трубку.

— Техпомощь уже добралась?

— Да, механики ремонтируют, и я скоро смогу ехать. Рамонвзял бокал и насмешливо осмотрелся.

— А где ваши друзья? — поинтересовался он.

— Какие друзья? — безучастно переспросила Кэти, усталоопускаясь в бежевое кресло.

— Лесбиянки. Кэти рассмеялась:

— Неужели вы слушали, что я говорила? Глядя на нее сверхувниз, Рамон кивнул, но ни тени улыбки не было на его прекрасно очерченныхгубах.

— Я был позади вас. Пытался дозвониться от бармена.

— Лесбиянок я выдумала.

— Но адвокатов вы действительно не любите?

— Честно говоря, да. Долго рассказывать. Но уж тщеславных вовсяком случае.

— А вы не тщеславны?

Кэти подняла на него изумленные глаза. Была детскаябеспомощность в том, как она сидела в кресле, поджав под себя голые ноги.

— Я… я не знаю.

— А когда вы предположили, что я вожу эту рухлядь?

Впервые за эту ночь Кэти искренне улыбнулась, мягкие губыдрогнули в обаятельной усмешке, ее глаза блестели.

— Я, наверное, была слишком ошеломлена и не очень понимала,что говорю. Но к этой гостинице обычно не приезжают на грузовиках.

— А что в этом предосудительного?

— Да в общем-то ничего. Хотя некоторые могут посмотреть наэто косо.

Рамон как будто удивился се словам. Взгляд его скользнул порассыпавшимся по плечам золотистым волосам Кэти. Неожиданно Рамон отвел глаза.Подняв бокал, он залпом выпил половину.

— Бренди пьют маленькими глотками, — заметила Кэти, нототчас поняла, что допустила бестактность. — Я имела в виду, — неуклюжеисправилась она, — что люди, которые привыкли его пить, обычно предпочитаютпить медленно.

Рамон опустил бокал и пристально посмотрел на нее.

— Спасибо, — ответил он с безупречной учтивостью. — Япопытаюсь этого не забыть, если мне еще когда-нибудь посчастливится питьбренди.

Кэти ощутила неловкость: она не хотела оскорбить его. Кэтинаблюдала, как он стоял у окна спиной к ней, его фигура была резко очерчена нафоне занавески. Окно выходило на стоянку, за стоянкой проходила широкаяпригородная улица. Прислонившись плечом к оконной раме, он медленно потягивалбренди. Кэти отметила, что его белая рубашка туго обтянула широкие мускулистыеплечи. Ей хотелось, чтобы он ушел. Ее физические и духовные силы были истощены.И незачем ее охранять — Роб не придет.

— Сколько вам лет? — внезапно спросил он. Их взглядывстретились.

— Двадцать три.

— Пора бы побольше понимать в правилах приличия.

— Что вы имеете в виду?

— То, что я неприлично пью бренди, вы заметили. А приличноли приглашать в гости первого встречного? Стоило бы больше думать о своейрепутации.

— Первого встречного?! — взорвалась Кэти. — Если мне неизменяет память, вам нужно было позвонить! Прикажете отказать человеку, которыйза меня вступился?! Не знаю, как там у вас в Мексике или где…

— Я родился в Пуэрто-Рико, — подсказал он.

Кэти проигнорировала это.

— ..но здесь, в США, уже нет таких примитивных понятий оженской репутации! Мы делаем то, что нам нравится!

Его, несомненно, разбирал смех.

— И вы делаете то, что вам нравится?

— Конечно! — с чувством воскликнула Кэти.

— И что же вы делаете?

— Простите?

— Что вы делаете из того, что вам нравится?

— Все, что хочу!

— И что же вы хотите сейчас? Хриплые ноты в его голосезаставили ее внезапно осознать всю чувственность, исходящую от его могучеготела. Обтягивающие джинсы и плотно облегающая белая рубашка только подчеркивалипервобытную красоту. Кэти задрожала, когда его взгляд коснулся се лица,задержавшись на мягких полных губах, прежде чем скользнуть на грудь, бурно дышавшуюпод мягкой тканью платья. Она почувствовала что-то пронзительное, вызывающеесмех, а может быть, и слезы, а может быть, и то и другое вместе. Кэти Конеллиухитрилась оказаться в обществе пуэрто-риканского Казановы, который решил, чтосможет разрешить одним махом все ее сексуальные проблемы! Заставляя себя бытьоживленной, она наконец ответила на его вопрос:

— Чего я хочу сейчас? Я хочу быть счастливой. Я хочу быть…свободной. — Она закончила неуверенно — темные чувственные глаза мешали ейсобраться с мыслями.

— И от чего же вы хотите быть свободной? Внезапно Кэти резковскочила на ноги:

— От мужчин!

Как только она встала, Рамон подошел к ней неторопливойосторожной походкой:

— Вы хотите быть свободной от своей свободы, а не от мужчин.