Кэти начала пятиться к двери, а он наступал. Да она сошла сума, впустив его в квартиру! Изнасилует, а то и убьет в придачу, вот чем этокончится! Она вздрогнула, когда ее спина коснулась двери. Рамон остановился вшаге от нее:

— Если бы вы хотели освободиться от мужчин, как говорите, тоне пошли бы ночью в бар, где вы столкнулись с этим человеком. Вы не знаете,чего хотите.

— Я знаю, что уже поздно, — сказала Кэти дрожащим голосом. —И я знаю, что хочу, чтобы вы ушли.

Он прищурился, глядя на нее, но его голос смягчился, когдаон спросил:

— Вы боитесь меня?

— Нет, — солгала Кэти. Он удовлетворенно кивнул:

— Тогда вы не будете против, если я приглашу вас завтрапойти со мной в зоопарк?

Кэти могла сказать, что у нее нет ни малейшего желаниякуда-либо идти с ним… Нет, сейчас лучше соглашаться на что угодно, лишь бы онубрался отсюда…

— Хорошо, — сказала она. — Во сколько?

— Я зайду за вами в десять утра.

Когда дверь за ним захлопнулась, Кэти почувствовала себяпружиной, которую скручивали все туже и туже, как будто кто-то хотелпосмотреть, до какого предела ее можно закрутить, прежде чем она сломается. Онанырнула в постель и уставилась в потолок. У нее достаточно проблем, не хватало тольколатиноамериканца с зоопарком. Вспомнив сцену с Робом, Кэти в отчаянии зарыласьголовой в подушку. Нет, к черту все! А завтра, конечно, надо пораньше удрать издому. К родителям. Давно пора их навестить.

На следующее утро в восемь часов ее глубокий сон был прерванзвоном будильника. Зачем она его поставила на такую рань в субботу? Кэти соннонащупала будильник и заставила его заткнуться.

Было уже девять, когда она снова открыла глаза. Свет потокомлился в ее украшенную цветочными узорами спальню. «О Господи! Через часприпрется этот потомок конкистадоров!»

Пулей вылетев из постели, Кэти метнулась в душ.Положительно, все было против нес: вода слишком медленно смывала пену, фенцелую вечность сушил волосы. Когда наконец вскипит чайник?! Кэти металась покомнате, в поспешных сборах оставляя ящики открытыми. Успела! Темно-синиебрючки, верх с белым кантом — в тон, шелковый шарф на волосы…

На ходу застегивая дорожную сумку, Кэти выбежала из дома вдевять тридцать пять. Ее встретило солнечное майское утро. Кэти подошла кмашине, шаря по кармашкам сумки.

— Черт! — выдохнула она и опустила сумку на землю околомашины, роясь в ней. Она бросила нервный взгляд на поток машин на улице, ожидаяувидеть старый грузовик, с грохотом въезжающий во двор. — Куда делись этичертовы ключи?!

Ее нервы были до того напряжены, что, когда чья-то рукалегла на ее плечо, Кэти едва сдержала крик.

— Они у меня, — спокойно произнес глубокий голос. Кэтиповернулась, полная испуга и ярости:

— Какое право вы имеете шпионить за мной?

— Я просто ждал вас, — ответил Рамон. — Вот ваши ключи. Яслучайно положил их к себе в карман вчера вечером.

Он протянул ей ключи вместе с розой на длинном стебле. Кэтисхватила их, тщательно избегая даже прикасаться к темно-красному цветку.

— Возьмите розу, — тихо попросил он, не убирая руки. — Этодля вас.

— Оставьте меня! Здесь не Пуэрто-Рико, и не нужно мне вашихроз!

Рамон не сдвинулся с места.

— Я же сказала, что мне это не нужно! — Кэти в бессильнойярости защелкнула замок на сумке и нечаянно выбила розу из его руки.

Вид прекрасного цветка, валяющегося на сером бетоне, вызвалу Кэти угрызения совести, она смущенно взглянула на Рамона. Его гордое лицобыло спокойным, на нем не отражалось ни ярости, ни осуждения — только глубокоесожаление.

Кэти отвела глаза. Тьфу, как все мерзко получилось! А он,похоже, постарался ради нее: аккуратный черный наряд — рубашка с короткимирукавами и строгие брюки, запах дорогого одеколона… И так тщательно выбрит. Чемон, собственно, заслужил эти грубые выходки? Цветок валялся на асфальте, Кэтизахотелось разреветься.

— Рамон, извините меня.

Она подняла цветок и с мольбой взглянула на сдержанное лицоРамона.

— Спасибо вам. И если вы еще хотите, я пойду с вами взоопарк, как обещала. — Кэти сделала паузу для глубокого вздоха. — Но я хочу,чтобы вы поняли — вы не должны… — Она в смущении замолкла, когда в его глазахзаплясали озорные огоньки.

Он произнес с едва заметной усмешкой:

— Я предложил вам пока только цветок и поход в зоопарк. Рукуи сердце пока не предлагал.

Внезапно Кэти поймала себя на том, что улыбается ему.

— Да, пожалуй, вы правы.

— Ну, теперь мы пойдем? — поинтересовался он.

— Да, но сначала я отнесу домой сумку. Рамон взял сумку унее из рук:

— Я отнесу сам.

Когда они вошли в квартиру, она забрала сумку и направиласьв спальню. Вопрос Рамона остановил ее:

— Вы из-за меня пытались убежать? Кэти повернулась в дверях:

— Не только. После прошлой ночи мне надо было уехать отвсего и от всех хотя бы на время.

— И что же вы собирались делать? Ее губы дрогнули впечальной улыбке.

— То же, что и многие независимые самоуверенные американки,когда они не могут справиться с собой, — бежать к мамочке с папочкой.

Пять минут спустя они вышли из дома и направились к автостоянке.Кэти размахивала дорогой камерой, которую она держала в левой руке.

— Это фотоаппарат, — сообщила она.

— Я знаю, — подтвердил он с насмешливой серьезностью. — Ониесть даже в Пуэрто-Рико.

Кэти расхохоталась и покачала головой:

— Никогда не знала, что я такая противная американка.

Остановившись около изящного «бьюика», Рамон открыл дверцурядом с водительским местом.

— Очень симпатичная американка, — тихо сказал он и добавил:

— Садись.

К своему стыду, Кэти успокоилась, когда поняла, что онипоедут на машине. Трястись по автостраде на развалюхе-грузовике было не по ней.

— Ваш грузовик опять сломался? — спросила она, когда ониплавно выехали с автостоянки и влились в интенсивный субботний поток машин.