— Я решил, что вы предпочтете эту машину грузовику. Яодолжил ее у приятеля.

— Мы могли бы взять мою машину, — возразила она.

По взгляду, который бросил на нее Рамон, она поняла, чтоесли он приглашает кого-нибудь, то на своем транспорте. Кэти включила радио иукрадкой оглядела нового знакомого. Великолепное сложение, загорелые лицо ируки.

Он напомнил ей одного испанского теннисиста.

В зоопарке оказалось не так уж плохо, хотя слишкоммноголюдно, Кэти и Рамой бродили рядом по широким дорожкам, болтая, какшкольники. Рамон купил ей арахис, чтобы кормить медведя. Он от душирасхохотался в птичьем вольере, когда тукан с чудовищным клювом опустился наКэти и та пронзительно взвизгнула, прикрывая голову. Потом они подошли кпитомнику с рептилиями. Туда Кэти входила неохотно — змеи вызывали у нееомерзение.

— Посмотри, — прошептал Рамон ей на ухо, кивая в сторонуогромного стеклянного террариума.

— Я не хочу смотреть, — ответила Кэти сухими губами. — Я итак знаю, что там дерево, а с него свисает очередная змея. Ее ладони сталивлажными, как будто рука коснулась чешуи.

— Что-нибудь не так? — озабоченно спросил Рамон, заметив, чтоона побледнела. — Ты не любишь змей?

— Да, — проворчала Кэти, — очень.

Тряхнув головой, он взял ее за локоть и вывел наружу. Кэти соблегчением вдохнула чистый воздух и опустилась на ближайшую скамейку.

— Я уверена, что они поставили скамейку около питомника длятаких, как я. Иначе нас пришлось бы просто выносить.

В улыбке Рамона появилось некоторое превосходство.

— Вообще-то змеи очень полезны. Они едят грызунов,насекомых…

— Пожалуйста, — взмолилась Кэти, — не описывай мне их меню.

Рамон продолжал, не отрывая от нее глаз:

— Они необходимы для равновесия в природе. Дрожащая Кэтивстала, бросив на него ироничный взгляд:

— Да что вы говорите? Вот уж никогда бы не подумала.

Ее изящный носик сморщился от отвращения. Рамон, задумчивоулыбаясь, пристально посмотрел в голубые глаза.

— Вообще-то я их тоже не люблю, — признался он. Они долгобродили по зоопарку. К своему изумлению, Кэти стала замечать, что слегкатеатральная испанская галантность Рамона начинает ей импонировать.

Кэти истратила больше половины второй пленки, когда ониподошли к острову, где обитали обезьяны, павлины и другие интересные, но менеередкие животные.

Жуя поп-корн, она оперлась на узорную ограду маленькогопруда и бросала зернышки уткам. Ее поза была ненамеренно соблазнительной,темно-синяя ткань туго обтянула изящные бедра. Рамон откровенно наслаждалсяэтим зрелищем. Не подозревая о том, что ее рассматривают, Кэти оглянулась черезплечо:

— Хочешь, сфотографирую? У него дрогнули губы.

— Что именно?

— Острова, — ответила Кэти, озадаченная его улыбкой. — Этапленка скоро кончится. Я собираюсь подарить се тебе. Когда ты сделаешь фото, утебя будет сувенир на память о зоопарке в Сент-Луисе.

— Эти фото для меня?

— Конечно, — ответила Кэти, взяв очередную горсть поп-корна.

— Если бы я это знал, — усмехнулся Рамон, — я бысфотографировал нечто более интересное, чем медведи и жирафы, на память об этомдне.

Кэти вопросительно подняла брови:

— Змей? Брр. Тогда бери фотоаппарат и иди туда один, я подожду.

— Нет, — ответил он с кривой усмешкой, отводя ее отизгороди. — Не змей.

На обратном пути они остановились у магазинчика, где Кэтисмогла наконец купить кофе. Поддавшись порыву, она решила пригласить Рамона налегкую закуску и присоединила к покупке бутылку красного вина и немного сыра.Рамон проводил ее до двери, но, когда Кэти позвала его в квартиру, он заметноколебался, прежде чем согласиться.

Не прошло и часу, как Рамон поднялся.

— Я работаю сегодня вечером, — объяснил он.

Улыбнувшись, Кэти вышла и вернулась с фотоаппаратом.

— Остался еще кадр. Встань здесь, я сфотографирую тебя иотдам тебе обе пленки.

— Нет! Оставь его. Я сфотографирую тебя завтра на пикнике.

«Значит, новое свидание?» Кэти решила согласиться. Впервыеза долгое время она чувствовала себя такой веселой и юной…

— Нет. Я не могу, правда. Но спасибо.

Несомненно, Рамон был очень привлекательным. Но его мужскоеобаяние все еще больше пугало ее, чем привлекало. Ну и, наконец, они все-такипринадлежат к разным кругам.

— Почему ты отводишь глаза, как будто хотела бы никогда невидеть меня? — внезапно спросил он. Она быстро взглянула на него:

— Я… ты ошибаешься.

— Нет, — упрямо возразил он, — я не ошибаюсь. Кэти решиласолгать, но передумала под испытующим взглядом черных глаз:

— Ты напоминаешь мне одного человека, который уже умер. Онбыл высокий, темноволосый и очень похож на тебя.

— Его смерть причинила тебе сильное горе?

— Его смерть принесла мне огромное облегчение! — воскликнулаКэти. — Было время, когда я мечтала прикончить его своими руками!

Он усмехнулся:

— Какое темное и зловещее прошлое у такого юного и такогоочаровательного существа.

Кэти подарила ему беспечную улыбку. Ее все любили зажизнерадостный характер, а воспоминаниями, которые причиняли ей боль, она неделилась ни с кем.

— Я полагаю, что лучше темное и зловещее, чем скучное.

— Зато в гостиничном баре ты сама выглядела изрядно скучающей,— усмехнулся Рамон. Уже придерживая рукой дверь, он добавил:

— Позвоню тебе в полдень. Угощение беру на себя. Тебепридется приготовить только лекцию о моей невоспитанности.

— Что?..

— Ну, я ведь не спрашиваю твоего согласия, хочешь ли тыехать со мной.

Вечером Кэти рано вернулась домой. Шумная вечеринка у друзейотчего-то показалась ей скучной. Кэти вспомнила слова Рамона, сказанные напрощание, и задумалась над ними: была ли скука причиной этого странногонетерпения, этой неуловимой и необъяснимой досады, которая с каждым днем рослав ней в течение последних месяцев? Нет, решила она наконец, ее жизнь можноназвать какой угодно, но только не скучной — временами она была даже слишкомполна событий. Свернувшись калачиком на софе в гостиной, Кэти рассеянно провеладлинным ухоженным ногтем по обложке книги, лежащей у нее на коленях. Ее голубыеглаза затуманились. Что происходит с ней в последнее время? Этот вопрос она всечаще задавала себе, с разочарованием понимая, что ответ ускользает. Что же онаупустила в своей жизни? Знать бы, тогда можно было попытаться это исправить.