– Саня, ну где ты ходишь? – едва услыхав звук открывающейсядвери, Татьяна Николаевна выскочила из кухни в прихожую и с укором посмотрелана сына. – Как написал-то?

– Нормально вроде, – улыбнулся Саша, снимая туфли.

– Ну, молодец! – мама чмокнула его в щеку и вдруг лукавоподмигнула: – А я тебе что принесла… Сейчас!

Она торопливо вытерла мокрые руки о фартук и с загадочнымвидом скрылась в комнате. Оттуда донесся шорох разворачиваемой бумаги.

– Саня! – позвала Татьяна Николаевна. – Ну, иди же скорей!

Саша зашел в комнату и увидел, как сияющая мама держала вруках темно-синий, с благородным стальным отливом, пиджак. Рядом, на спинкестула, висели такого же цвета брюки.

– Ну, как? – спросила сияющая мама. – Здорово?

– Откуда это, ма? – опешил Саша.

– От верблюда! – засмеялась Татьяна Николаевна. – Ну что тыстоишь столбом? Давай, примерь!

Растерянный Саша протянул руку и коснулся мягкой,бархатистой ткани костюма.

– Чистая шерсть, – похвасталась мама. – Австрия, междупрочим…

Да, костюм был просто замечательный. Саша торопливо стащилбрюки, мигом надел обнову и выскочил в прихожую, к зеркалу. Следом за нимпоспешила и мать. Костюм сидел как влитой, Саша выглядел в нем просто шикарно –ни дать ни взять выпускник какого-нибудь английского колледжа.

– Представляешь, Сань, полгорода обегала – ну, ничегоприличного нет, – рассказывала мама, заботливо оглаживая и поправляя на сынепиджак. – А сегодня вдруг подходит ко мне Люся Прокопцова из конструкторского.Ты, говорит, своему Сашке костюм на выпускной достала? Нет, говорю, Люсь,ничего не могу найти. И тут она дает мне пакет – на, говорит, посмотри, можетпонравится? Представляешь, Сань, какая удача?

Люся за этим костюмом в Пассаже четыре часа простояла, амужу ее не подошло!

– А сколько он стоит, мам? – спросил Саша.

Вопрос был совсем не лишним. На экипировку Саши к школьномувыпуску еще с осени было накоплено двести рублей. Восемьдесят уже былипотрачены на сорочку и туфли. На костюм оставалось сто двадцать рублей, другихденег у мамы – Саша это знал точно – не было.

Татьяна Николаевна не ответила, просто пропустила неприятныйвопрос мимо ушей.

– Так сколько, мам? – повторил Саша, повернувшись к матери.

Он ждал, и Татьяне Николаевне пришлось отвечать.

– Двести, – как можно небрежнее произнесла она.

Саша присвистнул и озадаченно протянул:

– Н-да-а-а…

Он неторопливо снял костюм, аккуратно свернул его и положилна оберточную бумагу.

– Отнеси назад, – покачал головой он.

– Саня… – попыталась возразить Татьяна Николаевна.

– Нет, мам, – перебил ее, снова покачав головой, Саша. –Отнеси, нам это не по карману…

– Подожди, Сань, – нахмурилась мама. – Чего ты? Что мы –восемьдесят рублей не найдем? Займем у соседей, а может Люся подождет? А в июлеу меня квартальная премия будет…

Саша задумался. Расставаться с новым костюмом ему тожесовсем не хотелось.

– А когда тебе надо ответить? – спросил он.

– Завтра Люси не будет, так что теперь только в понедельник…Время есть, может, еще что-нибудь придумаем, а, Сань?

Саша кивнул.

– Ладно. Может, и придумаем…

Когда Космос вернулся с пруда, отца дома еще не было. Этобыло очень кстати – можно было хотя бы как следует вычистить зубы, чтобыизбавиться от въедливого запаха «Агдама». Юрий Ростиславович отличался нравомкрутым и вспыльчивым. И если б он вдруг учуял исходящие от сына миазмы дешевогопортвейна, разговор наверняка мог бы быть весьма и весьма серьезным.

С отцом вообще все было непросто. История взаимоотношенийотца с сыном не была гладкой, и на то были свои причины.

Мать Космоса познакомилась со своим будущим мужем на кафедреастрофизики. Она, студентка третьего курса, писала обычную курсовую поквазарам. Он, блестящий молодой ученый, надежда отечественной астрофизики,готовил к защите докторскую. Юрий Ростиславович был остроумен, необычайношироко эрудирован, кроме того, он был молод, хорош собой, и ему прочилиблестящее будущее. Все это не осталось незамеченным – девушка скоропостижновлюбилась, и не прошло и года, как молодые сыграли свадьбу. К тому времени подсердцем невесты уже зрело зернышко новой жизни – будущий Космос ЮрьевичХолмогоров.

А потом наступили будни. Очень скоро выяснилось, что научнаядеятельность мужа весьма и весьма далека от спокойной кабинетной работы. ЮрийРостиславович месяцами не вылезал из командировок. Длительные экспедиции навысокогорные обсерватории Кавказа, Памира и Тянь-Шаня, поездки по научнымцентрам, на Байконур, постоянные симпозиумы и конференции – все это заставляломолодую женщину чувствовать себя брошенной. В семье начались конфликты. Приэтом Юрий Ростиславович весьма болезненно воспринимал попытки жены ограничитьего свободу. Наука была у него на первом месте – об этом он не раз заявлялоткрыто. А его жена никак не могла с этим смириться. Между супругами зрелразрыв.

Он состоялся, когда Космосу было шесть лет. Отец купилкооперативную квартиру на окраине Москвы, туда и переехала его бывшая жена ссыном. Там Космос пошел в школу, где и познакомился с Сашей Беловым и ВитейПчелкиным.

С тех пор отец с сыном стали видеться еще реже. Мать былаубеждена, что Холмогоров исковеркал ее жизнь, частенько плакала, вспоминая стоотнюдь не добрыми словами. Короче, Космос рос в атмосфере стойкой нелюбви котцу.

А потом, два года назад, у матери обнаружился рак легких.Операция не помогла, и через полгода ее не стало. Смерть матери Космоспереживал очень тяжело и отца в их доме встретил не просто холодно, а даже иоткровенно враждебно. Юрий Ростиславович, естественно, намеревался забрать сынак себе, но тот не захотел его даже выслушать. Отец, видя состояние Космоса, навремя отступил и вернулся к этой теме после похорон. Но и тогда Космос наотрезотказался переезжать к отцу. Юрий Ростиславович вспылил, Космос тоже. Разговорна повышенных тонах ни к чему не привел – дело кончилось бурным скандалом иистерикой мальчика. И снова отцу пришлось отступить.