Наконец, с помощью друзей, соседей и учителей Космосавсе-таки удалось уговорить на переезд. Единственное, с чем он так и несогласился, – это на перевод в другую школу. Ему предстояло каждый божий деньтаскаться чуть ли не через полгорода, но это, похоже, его нисколечко неволновало.

Жизнь с отцом в просторной профессорской квартире наУниверситете не складывалась. Оба Холмогоровы были своенравны, упрямы и.вспыльчивы. То и дело между ними случались стычки, зачастую кончавшиеся тем,что Космос хлопал дверью и уезжал в материнскую квартиру. Обычно он проводилтам ночь, а на следующий день отец забирал его назад. В конце концов ЮриюРостиславовичу это надоело, и однажды он тайком врезал там новый замок.

После очередной ссоры Космос, как обычно, прикатил к домуматери. Обнаружив, что замок не открывается, он впал в ярость – молотилкулаками дверь, ругался, кричал, крыл отца последними словами. Встревоженныесоседи пригрозили милицией, ему пришлось уйти. До полуночи он шлялся по улицам,не зная куда деваться. В итоге, продрогнув до костей, он пришел к Белову.

Татьяна Николаевна, едва услыхав, что Космос убежал из дома,ахнула и тут же напустилась на несчастного парня.

– Да как ты мог? Отец, наверное, там с ума сходит! Космос,да разве ж так делают?

Космос тяжело молчал, низко опустив голову и сосредоточенножуя свои мясистые губы.

Саша внимательно взглянул на друга и мягко остановил мать.

– Мам, ты постели Космосу в моей комнате, ладно? – спокойнои рассудительно сказал он. – А мы пока на кухне чайку попьем…

Татьяна Николаевна взглянула на него с некоторойрастерянностью. Впервые ее пятнадцатилетний сын говорил как взрослый мужчина –взвешенно и уверенно. Это было одновременно и удивительно и радостно.

Подумав, она кивнула и отправилась в детскую. Но прежде чемзаняться постелью гостя Татьяна Николаевна позвонила Юрию Ростиславовичу иуспокоила его относительно сына.

Впрочем, этот ее полуночный разговор с профессором оказалсяединственным – все остальные переговоры по возвращению блудного сына к отцу велее сын. За те пять дней, что Космос провел у Беловых, Саша не только вправилмозги своему другу, но и дважды встречался с Юрием Ростиславовичем и почтиежедневно общался с ним но телефону.

До этого случая Холмогоров-старший Сашу едва знал и никак невыделял среди прочих друзей-приятелей сына. После этого случая пятнадцатилетнийСаша Белов стал для профессора астрофизики непререкаемым авторитетом. Причинойтакой перемены стало то, что этот не по годам рассудительный подросток сумел нетолько примирить сына с отцом, но и сделал так, что их отношения медленно, новерно пошли на лад. Они оба стали значительно терпимее и мягче, и хотяконфликты между ними все еще случались, их накал и последствия уже не былистоль болезненными для обоих.

Громко хлопнула входная дверь – вернулся отец. Космоссхватил с полки первую попавшуюся книгу и завалился па диван.

– Сын, ты дома? – пророкотал из прихожей веселый голос ЮрияРостиславовича.

– Дома… – откликнулся Космос. По квартире прогремели быстрые

шаги, и в дверях детской возникло улыбающееся лицо отца.

– Ну, как написал? Что за темы были?

Едва выглянув из-за книжной обложки, Космос довольноравнодушно сообщил:

– Я по Гоголю писал, вроде нормально…

Юрий Ростиславович, не переставая улыбаться, кивнул, чутьпомялся и, наконец, спросил:

– Космос, меня там внизу в машине один товарищ ждет, надоехать… Ты как – не обидишься?

Этого «одного товарища» Космос знал – видел несколько раздома и на улице с отцом. Им была молодая, только из Университета, смазливаяаспиранточка, научным руководителем которой примерно полгода назад был назначенпрофессор Холмогоров.

С некоторых пор отец частенько стал задерживаться допоздна,пару раз и вовсе не ночевал дома, а нездоровый блеск в глазах и глуповатая, каксегодня, блуждающая улыбка однозначно свидетельствовали о том, что у ЮрияРостиславовича – нешуточный роман.

В принципе Космос был совсем не против такого поворота –ведь отцу было только сорок шесть лет. Настораживала только личность егоизбранницы и та расчетливая, хищная хватка, с которой она вцепилась в папашу.

В отличие от отца Космос сразу сумел угадать, что Надежду(так звали аспирантку) интересовал не столько сам Юрий Ростиславович, сколькоего оклад, квартира и прочие материальные блага, полагавшиеся ему по рангу.Космос называл ее про себя Пиявой и по-настоящему опасался того, чтобы однаждыэта мадам не заявилась в их дом на правах хозяйки – всерьез и надолго.

Отец, неловко переминаясь с ноги на ногу, ждал ответа.

– Ну, конечно, иди, – усмехнулся, наконец, Космос, добавивпро себя: «И не забывай пользоваться презервативом, папа!»

Как только за отцом закрылась дверь, Космос вышел на балкон.Внизу, у белой отцовской «Волги», лениво прохаживалась Пиява в узких джинсах,соблазнительно обтягивающих ее стройную фигурку, но со скучным и даже вроде бызлым выражением лица. Но стоило Юрию Ростиславовичу выйти из подъезда, как онавспыхнула лучезарной улыбкой и кинулась ему навстречу.

«У, Пиява!» – подумал Космос и с досадой сплюнул вниз.

Дома Пчела застал только мать. Валентина Степановназанималась привычным делом – что-то вязала, быстро и ловко орудуя мелькавшимиблестящими спицами. Пчела наклонился и чмокнул ее в щеку. Мать, конечно, учуялазапах портвейна, но ничего не сказала, только слегка поморщилась. Что ж теперьподелаешь – вырос их Витенька, вот уже и школу заканчивает…

– Привет, мам! – выпалил Пчела. – А батя где?

– В гараже, где ж ему еще быть… Да, Вить, – вспомнила она, –он просил, как появишься, к нему зайти. Помочь, что ли…

– Ладно, перекушу только чего-нибудь…

Мать тут же отложила вязанье и поднялась.

– Что значит «перекушу»? Пойдем-ка, я такой рассольниксварила!