– Артефакт?

– Возможно, но… – Глеб передвинул пальцы на вторую рану.

И на третью. Благо порезов хватало. Они становились глубже, болезненней. Кричала ли девушка? Наверняка. И ей позволили.

Почему никто не слышал?

– Артефакт выплескивает силу одной волной, – пояснил Земляной, который склонился над телом с другой стороны от Глеба. – Он бы способствовал заживлению всех царапин, единовременному так сказать…

– И способствовал. Здесь, – Глеб ткнул в плечо. – Шрам свежий.

– Может, сама где-то…

– Может, и сама… но и этот тоже. И вот тот…

Белые нити почти сливались с белой же кожей, и Мирослав выругался. Артефакт? О да, артефакты есть разные, в том числе и дозированного воздействия. Правда, они требуют умелого оператора, да и стоят немалых денег.

Поверить, что подобный появился в этом забытом богами городке? Или все куда прозаичней?

– Мое начальство не обрадуется, – Мирослав Аристархович провел пальцем по тонкому шрамику. – Это выходит, он ее порезал, потом дал им затянуться и порезал снова? Почему?

– Потому что узор не получился, – ответил Глеб. – Смотрите…

Он подошел к стене. Шрам. И еще один, пересекающийся с первым под определенным углом. Третий и четвертый. Пятый… с полусотни стало вырисовываться.

– Это же… твою же ж…

Со стены смотрел силуэт огромной двухголовой птицы, над которой замерла тень короны.

А докладывать придется.

Вновь не спалось.

Правда, на сей раз Анна воздержалась от прогулки по улице, просто дошла до калитки, тронула розовый куст, который с наступлением сумерек стал будто бы меньше. Она проверила плющ – разрастался тот живо, грозя в ближайшем времени затянуть всю стену.

За стеной было темно. И слабое пятно света в этой темноте казалось неимоверно далеким.

Анна запахнула шаль. Вот что она делает? Надеется, что о ней вспомнят? Когда-нибудь несомненно, но возможно, они поняли, что с ее проклятьем так просто не сладить и…

– Анна? – голос из темноты заставил вздрогнуть. – У вас все хорошо?

– Все, – Анна поняла, что улыбается. – Даже замечательно. А… у вас?

– Терпимо.

Тьма не желала отпускать Глеба, пусть и нынешняя была обыкновенной, но она чувствовала свое родство с этим человеком, а потому цеплялась за темный его костюм.

Глеб выглядел усталым. И еще расстроенным.

И Анне подумалось, что если ему тоже не спится, возможно, это что-то да значит. Или не значит совершенно ничего. Мало ли по какой причине у людей бессонница.

– Смотрю, вы моих оглоедов подкармливаете?

– Нельзя?

Анна отдала Богдану коробки с пирожными и с печеньем тоже, правда, сперва он пообещал, что поделится с остальными. Выходит, сдержал слово. Но в том и сомневаться не стоило: будущему графу никак невозможно бросаться словами.

– Отчего же, можно, – Глеб взъерошил волосы. – Но смотрите, привяжутся, потом не отстанут.

– Пускай себе… печенья мне не жаль.

Пауза была неловкой. Где-то далеко, в заброшенном саду старого дома, засвистел соловей.

– У вас точно все хорошо? – Глеб осторожно оперся на ограду, и плющ зашевелился, почувствовав близкий источник силы. – Вы не замечали в последнее время странного?

– Насколько странного?

– Хоть сколько-нибудь подозрительных мужчин. Или не подозрительных, старых знакомых, которые вдруг стали вести себя несколько иначе… Просто ощущение, быть может, возникало, что за вами наблюдают?

– Не возникало. А мужчин… – Анна прикусила губу и тут же опомнилась. – Разве что сегодня мне предложили продать дом. Я отказалась. Он был настойчив, но потом ушел.

– Вы не будете против, если я поставлю защиту? – Глеб провел пальцем по глянцевому листу, который от этого прикосновения жадно задрожал.

– У меня стоит.

– Я видел. В целом неплохо, но вы одна. И это меня беспокоит. Я думал завтра, но раз уж вы не спите, то к чему откладывать? Еще мне нужно будет пару капель вашей крови.

Белые руки выделялись на темной стене. Тонкие пальцы. Серебряный обод перстня.

– Не подумайте дурного. Мы просто решили провести один ритуал. Возможно, ваш отец расскажет, откуда взялось проклятье. Или матушка, если вдруг… – он замолчал. – Вам бы сообщили?

– Нет. В монастырях свои порядки.

Крови Анне было не жаль, и она протянула руку через ограду, а Глеб принял. Его пальцы были холодными, просто-таки ледяными.

– Не здесь, – он покачал головой. – С кровью стоит проявлять большую аккуратность. Вы не против, если я войду?

– Не против.

Он не похож на безумца.

С другой стороны, есть безумцы, которые выглядят обыкновенными людьми, и… и неужели Анна всерьез о таком думает? Наслушалась глупостей и теперь… Спросить? Неловко как-то. Мало того что она влезла в чужую жизнь без приглашения, так еще и любопытствует. А Глеб вошел, впрочем, остановился сразу за калиткой. Провел ладонью по воздуху. Хмыкнул. И поинтересовался:

– Как вы к големам относитесь?

– Понятия не имею, – Анна присела на плетеное креслице и поморщилась: роса успела выпасть, и теперь на брюках останутся некрасивые влажные пятна. – Я их не встречала.

– Ах да… Выглядят они по-разному. – Глеб опустился на колено у ворот. – Эти розы… как они к магии?

– Предпочитают жизнь, но в принципе небольшое воздействие выдержат.

– Тогда буду экранировать, получится чуть дольше, но… те, которых готовят для границы, там внешний вид не слишком имеет значение. Боевых отличает прочная броня, как правило костяная. Для пластунов важны незаметность и скорость. Есть, конечно, для частного использования, но мало. Я бы хотел предложить вам одного.

– Зачем?

Он не ответил. Он выплетал узор, который Анна видела смутно, черное на черном, и это кружево почти моментально впитывалось в основу ворот.

– Я заговорю на вашу кровь. И без вашего разрешения никто не пересечет границу. Только нужно пройти вдоль, поставить маячки, по которым заклятье разрастется. Вы сможете?

– Смогу.

Глеб подал руку, помогая подняться, и Анне подумалось, что ночь – это самое подходящее время для прогулок. Во всяком случае, пятна на брюках будут не так уж заметны.

– Здесь убили девушку, – он сказал это, остановившись у столбика, облюбованного золотистым виноградом. – То есть не прямо здесь, но предполагаю, что недалеко. Мы пока не получили разрешения на поднятие души, хотя сомневаюсь, что получится. Убийство явно не первое, очень аккуратное, старательное даже, стало быть, его искали. И не нашли. Если не нашли при этой привычке не прятать тела…