— И никто никогда не узнает, что же стояло за этимпоступком, — заметил Монктон. — Конечно, ходили слухи, всевозможные слухи. Очем только не судачат люди.

— Но достоверно никто ничего не знал, — задумчиво продолжилСаттервейт.

— На детективный роман совсем не похоже, да? — сказалхудожник. — Никому не было никакой выгоды от смерти этого человека.

— Никому, кроме неродившегося ребенка, — возразил мистерСаттервейт.

Монктон хмыкнул.

— Какой удар для бедного Хьюго Чарнли, — заметил он. — Кактолько стало известно, что леди Чарнли ждет ребенка, на его долю выпалочрезвычайно приятное занятие сидеть и ждать, затаив дыхание, мальчик это будетили девочка. Да и его кредиторы тоже поволновались. Когда родился мальчик,разочарование было всеобщим.

— А вдова очень переживала смерть Чарнли? — поинтересовалсяБристоу.

— Бедняжка, — произнес полковник. — Никогда этого не забуду.Она не плакала, не впадала в истерику, ничего такого. Она как будто… окаменела.Как я уже сказал, вскоре после этого леди Чарнли закрыла поместье и, насколькоя знаю, никогда больше не возвращалась туда.

— Итак, мотив самоубийства окутан мраком, — констатировалхудожник, слегка улыбнувшись. — Или здесь замешан другой мужчина, или другаяженщина — одно из двух, да?

— Похоже, — согласился Саттервейт.

— Скорее всего другая женщина, — продолжал художник, —поскольку вдова так больше и не вышла замуж. Лично я ненавижу женщин, — добавилон хладнокровно.

Мистер Саттервейт слегка улыбнулся. Заметив это, Бристоунабросился на старого джентльмена, как ястреб.

— Можете смеяться, но я действительно ненавижу женщин. Онивсе только портят. Всюду вмешиваются. Не дают работать. Они… Только один раз явстретил женщину, которая… Ну, в общем, интересного человека.

— Я тоже считаю, что хоть одну можно найти, — заметилСаттервейт.

— Нет, я совсем не в том смысле. Я… Я встретил ее случайно.Это было в поезде. В конце концов, — добавил молодой человек с вызовом, —почему это нельзя знакомиться в поездах?

— Можно, можно, — успокоил его старый джентльмен. — Поезднисколько не хуже любого другого места.

— Он шел с севера. В купе нас было только двое. Не знаюпочему, но мы разговорились. Я даже не спросил, как ее зовут, и, наверное,никогда больше ее не встречу. Не знаю, хотелось бы мне этого. Конечно, я могу…и пожалеть об этом, — художник замолчал, потом вновь заговорил, пытаясь яснеевыразить свою мысль: — Эта женщина, знаете, она какая-то нереальная.Призрачная, как будто пришла из кельтских сказок.

Саттервейт понимающе кивнул. Он легко представил себеситуацию: практичный и рассудительный Бристоу и его спутница, воздушная, почтибесплотная. Призрачная, как сказал он сам.

— Наверное, таким может стать человек, переживший что-тоужасное, почти невыносимое, — продолжал художник. — Такой человек, вероятно,попытается убежать от действительности, укрыться в своем собственном мирке, ичерез какое-то время он будет уже не в состоянии вернуться к реальной жизни.

— С ней это и случилось? — с любопытством спросил мистерСаттервейт.

— Не знаю, — произнес Бристоу. — Она мне ничего не сказала,и я только предполагаю. Если хочешь прийти к какому-то выводу, надо шевелитьмозгами.

— Да, медленно произнес Саттервейт. — Надо шевелить мозгами.

Дверь открылась и старый джентльмен поднял голову. Он снадеждой посмотрел на лакея, но, услышав его слова, был разочарован.

— Леди, сэр. Желает видеть вас по весьма срочному делу. МиссАспасия Глен.

Саттервейт в изумлении поднялся из-за стола. Он уже слышалэто имя. Да и кто в Лондоне не знал об Аспасии Глен? Моноспектакли Женщины сШарфом (как рекламировали ее в афишах) захватили столицу буквально врасплох. Спомощью обыкновенного шарфа эта актриса пародировала различных людей. Ее шарфстановился то чепцом монашки, то платком мельника, то головным уборомкрестьянки, то еще чем-нибудь, причем все образы, созданные мисс Глеи, былинепохожи один на другой. Мистер Саттервейт очень уважал эту женщину какактрису, но — так уж получилось — не имел до сих пор возможности познакомитьсяс ней. Визит Аспасии Глен в столь неожиданный час заинтриговал старогоджентльмена.

Мисс Глен сидела на середине покрытого золотой парчойдивана. Она выглядела хозяйкой комнаты. Мистер Саттервейт сразу понял, что этаженщина хочет стать и хозяйкой ситуации. К своему удивлению он почему-топочувствовал к гостье антипатию, хотя прежде искренне восхищался талантомАспасии Глен. В свете огней рампы она казалась ему трогательным созданием,вызывала симпатию. На сцене она производила впечатление женщины тоскующей,заставляющей задуматься. Но теперь, когда мистер Саттервейт оказался с нейлицом к лицу, им овладели совершенно иные чувства. В Аспасии Глен было что-тожестокое, вызывающее и упрямое. Это была высокая темноволосая женщина леттридцати пяти, очень симпатичная. Несомненно, она делала ставку на своюкрасоту.

— Вы должны простить меня за столь неожиданный визит, мистерСаттервейт, — произнесла она сочным соблазнительным голосом. — Не хочу сказать,что я всегда желала познакомиться с вами, но сейчас я рада такой возможности.Что касается моего визита, — женщина засмеялась, — э-э-э… Мне нужна одна вещь,Я ничего не могу с собой поделать. Когда мне хочется иметь какую-нибудь вещь,она просто должна у меня быть.

— Я приветствую любой повод, который свел меня с такойочаровательной женщиной, — по-старомодному галантно произнес старый джентльмен.

— Вы очень любезны, — сказала Аспасия Глен.

— Моя дорогая леди, — продолжал мистер Саттервейт. —Разрешите мне поблагодарить вас за то удовольствие, которое я получаю каждыйраз, когда смотрю ваши спектакли.

Мисс Глен обворожительно улыбнулась.

— Я перейду прямо к делу. Сегодня я была в Харчестерскойгалерее и увидела там картину, без которой просто не смогу жить. Я хотелакупить ее, но оказалось, что она уже куплена вами. Поэтому… — женщина сделалапаузу, — в общем, мне очень нужна эта картина. Дорогой мистер Саттервейт, япросто должна иметь ее. Я принесла чековую книжку, — мисс Глен с надеждойвзглянула на него. — Говорят, что вы исключительна добрый человек. Знаете, вселюди добры ко мне. Меня это портит, но факт остается фактом.

Таковы были методы Аспасии Глен. Мистер Саттервейт внутренневозмутился ее чрезмерным старанием обольстить его своими женскими чарами и этойигрой в испорченного ребенка. Ее манеры вроде должны были вызвать в немположительный отклик, но этого не произошло. Аспасия Глен сделала ошибку: онапосчитала его старым дилетантом, которого может легко обольстить хорошенькаяженщина. Но за галантным поведением мистера Саттервейта скрывалсяпроницательный и критичный наблюдатель. Старый джентльмен видел людей такими,какими они были, а не такими, какими казались. И на этот раз он увидел передсобой не очаровательную особу, желающую удовлетворить свой каприз, абезжалостную эгоистку, пытающуюся во что бы то ни стало добиться своего.Причины этого мистер Саттервейт пока не знал. И он решил не уступать: картина«Мертвый Арлекин» останется у него. Старый джентльмен быстро прикинул, какможно ответить отказом и не показаться излишне резким.