– Охотники...

– Да, конечно. В следующем месяце, – сказал Рэнди и закрылрот так, что зубы щелкнули. Ему удалось напугать и себя.

– Может, оно нас не тронет, – сказала Лаверн, и ее губысложились в жалкое подобие улыбки. – Может, оно просто... ну, понимаете... нетронет нас.

– Может, и медведи летают, – сказал Дийк.

– Оно задвигалось, – сказал Рэнди.

Лаверн вскочила на ноги. Дийк подошел к Рэнди, на мгновениеплот накренился, так что сердце Рэнди от испуга перешло на галоп, а Лавернснова пронзительно взвизгнула, тут Дийк попятился, плот выровнялся, хотя левыйугол

(если смотреть на берег)

остался погруженным чуть-чуть больше.

Оно приблизилось с маслянистой пугающей скоростью, и в этотмомент Рэнди увидел цвета. которые видела Рейчел, – фантастические алые, желтыеи голубые краски закручивались в спирали и скользили по эбеновой поверхности,напоминавшей размягчившийся пластилин или полузастывший вар. Оно поднималось иопускалось с волнами, и это меняло краски, заставляло их закручиваться исмешиваться. Рэнди осознал, что вот-вот упадет, упадет прямо в него, онпочувствовал, что клонится...

Из последних сил он ударил себя правым куликом по носу –жестом, каким человек старается унять кашель, но чуть повыше и куда сильнее.Нос пронизала раскаленная боль, он почувствовал побежавшие по лицу теплыеструйки крови и тогда сумел отступить на шаг с криком:

– Не смотри на него, Дийк! Не смотри прямо на него, егоцвета гипнотизируют!

– Оно пытается подлезть под плот, – угрюмо сказал Дийк. –Что это за дерьмо. Панчо?

Рэнди посмотрел, посмотрел очень внимательно. Он увидел, чтооно трется о край плота, сплющившись в подобие половины пиццы. На секунду моглопоказаться, что оно громоздится там, утолщается, и Рэнди вдруг представилось,что оно поднимется настолько, чтобы перелиться на плот.

И тут оно протиснулось под плот. Ему почудилось, что онслышит шорох, грубый шорох, будто рулон брезента протаскивали сквозь узкоеокно... но возможно, у него просто сдали нервы.

– Оно пролезло под плот? – спросила Лаверн, и в ее тонепослышалась странная беззаботность, словно она просто изо всех сил стараласьподдержать разговор, но она не говорила, а кричала: – Оно пролезло под плот?Оно под нами?

– Да, – сказал Дийк и посмотрел на Рэнди. – Я попробуюдоплыть до берега, – сказал он. – Если оно там, у меня есть все шансы.

– Нет! – взвизгнула Лаверн. – Нет не оставляй нас здесь...не...

– Я плаваю быстро, – сказал Дийк. глядя на Рэнди и полностьюигнорируя Лаверн. – Но плыть надо, пока оно под плотом.

Сознание Рэнди словно мчалось со скоростью реактивногосамолета – по-своему, по сально-тошнотворному это было упоительно. Как тепоследние несколько секунд перед тем, как ты сблюешь в воздушную струю дешевойярмарочной карусели. Это был момент, чтобы услышать, как позвякивают друг одруга пустые бочки под плотом, как сухо шелестят листья на деревьях за пляжемпод легким порывом ветра, чтобы задуматься, почему оно забралось под плот.

– Да, – сказал он. – Но не думаю, что ты доплывешь.

– Доплыву, – сказал Дийк и направился к краю плота.

Сделал два шага и остановился. Его дыхание уже участилось,мозг готовил сердце и легкие к тому, чтобы проплыть пятьдесят ярдов снеимоверной быстротой, но теперь дыхание остановилось, как остановился он сам.Просто остановилось на половине вдоха. Он повернул голову, и Рэнди увидел, каквздулись сухожилия его шеи.

– Панч... – сказал Дийк изумленным, придушенным голосом иначал кричать.

Он кричал с поражающей силой, оглушающий баритональный ревподнимался до высоты пронзительного сопрано. Вопли были такими громкими, что отберега доносилось призрачное эхо. Сперва Рэнди показалось, что Дийк простокричит, но затем он уловил слово... нет, два слова, одни и те же слова опять,опять и опять.

– МОЯ НОГА, – вопил Дийк, – МОЯ НОГА! МОЯ НОГА! МОЯ НОГА!

Рэнди поглядел вниз. Ступня Дийка как-то странно уходила вплот. Причина была очевидной, но сознание Рэнди сначала отказывалось ее принять– слишком уж невероятно, слишком бредово-гротескно. На его глазах ступнязатаскивалась между двумя досками настила.

Затем он увидел черное поблескивание перед пальцами и запяткой, черное сияние, кишащее зловещими красками.

Оно ухватило Дийка за ногу.

«МОЯ НОГА, – кричал Дийк, словно подтверждая этотэлементарный вывод. – МОЯ НОГА, ОЙ, МОЯ НОГА. МОЯ НОГААААА!»

Он наступил на щель между досками

(по щели пройдешь, свою мать убьешь. заколотился в мозгуРэнди дурацкий детский стишок),

а оно подстерегало внизу. Оно...

– ТЯНИ! – внезапно закричал он. – Тяни, Дийк, чертебядери!ТЯНИ!!!

– Что случилось? – завопила Лаверн, и Рэнди смутно осознал,что она не просто трясет его за плечо, а вонзила в него лопаточки своих ногтей,будто когти. Нет, от нее помощи не дождаться! И он ударил ее локтем в живот,она издала хриплый лающий звук и села на задницу. Он прыгнул к Дийку и ухватилего за руку выше локтя.

Она была твердой, как каррарский мрамор, каждая мышцабугрилась, точно ребра муляжа динозаврского скелета. Тянуть Дийка было словновыдирать из земли дерево с корнями. Глаза Дийка были заведены кверху, клиловому послезакатному небу, остекленевшие, не верящие, и он кричал, кричал,кричал.

Рэнди поглядел вниз и увидел, что ступня Дийка ужепровалилась в щель по щиколотку. Щель была в ширину около четверти дюйма, отсилы полдюйма, но его ступня провалилась в нее. По белым доскам растекаласькровь густыми темными ветвящимися струйками. Черная масса вроде нагретогопластика пульсировала в щели вверх-вниз, вверх-вниз, словно билось сердце.

Надо вытащить его. Надо вытащить его побыстрее, или нам ужене суметь его вытащить... держись, Сеско, пожалуйста, держись...

Лаверн встала на ноги и попятилась от искривленного,вопящего Дийка-дерева в центре плота, который плавал на якоре под октябрьскимизвездами на озере Каскейд. Она тупо трясла головой, скрестив руки на животетам, где в него вонзился локоть Рэнди.

Дийк всей тяжестью навалился на него, бестолково взмахиваяруками. Рэнди поглядел вниз и увидел, что кровь льет из голени Дийка, а голеньсужается книзу, как хорошо наточенный карандаш сужается к острию, – но толькоострие тут не было черным, графитным, а белым – острие было костью, елевидимой.