Футбольное кольцо Дийка – «Конференция 1981» – медленнозаскользило вверх по среднему пальцу правой руки. Звездный свет обрамил золото,замерцал в крохотных бороздках между выгравированными числами: 19 по однусторону красноватого камня, 81 по другую. Кольцо соскользнуло с пальца. Кольцобыло слишком широким для щели и, естественно, протиснуться сквозь нее не могло.

Оно лежало на доске. Единственное, что осталось от Дийка.Дийк исчез. Больше не будет темноволосых девушек с томными глазами, и он нехлестнет Рэнди мокрым полотенцем по голой заднице, выходя из душа, не прорветсячерез поле с мячом под вопли повскакавших на ноги болельщиков, пока энтузиастыходят колесом у боковой линии. Не будет больше бешеной езды в «камаро» по ночампод «Ребята все вернулись в город», оглушительно рвущееся из магнитофона.Больше не будет Сеско Кида.

И опять это слабое шуршание – сквозь узенькое окнопротаскивают сверток брезента.

Рэнди посмотрел вниз на свои босые ступни. И увидел, чтощели справа и слева от них внезапно заполнились лоснящейся чернотой. Глаза унего выпучились. Он вспомнил, как кровь вырывалась изо рта Дийка струей, будтоскрученный жгут, как глаза Дийка вылезали из орбит, будто на пружинах, покакровоизлияния, вызванные гидростатическим давлением, превращали его мозг вкашу.

Оно чует меня. Оно знает, что я тут. Может оно вылезтинаверх? Может оно подняться сквозь щели? Может? Может?

Он смотрел вниз, забыв про тяжесть бесчувственного телаЛаверн, завороженный грозностью этого вопроса, стараясь представить себе, какоеощущение возникнет, когда оно перельется через его ступни, когда вопьется внего.

Лоснящаяся чернота выпятилась почти до верхнего края щелей

(Рэнди, сам того не замечая, поднялся на цыпочки),

а затем опала. Шелест брезента возобновился. И внезапноРэнди снова увидел его на открытой воде, огромную черную родинку, теперь околопятнадцати футов в поперечнике. Оно колыхалось на легкой ряби. приподнималось иопускалось, приподнималось и опускалось, и когда Рэнди увидел пульсирующие внем краски, он с трудом, но отвел глаза.

Он опустил Лаверн на доски, и едва его мышцы расслабились,как у него затряслись руки. Не обращая на это внимания, он встал на коленирядом с ней– ее волосы черным веером раскинулись по белым доскам. Он стоял наколенях и следил за черной родинкой на воде, готовый сразу же поднять Лаверн,если пятно сдвинется с места.

И начал легонько бить ее по щекам, по правой, по левой, поправой, по левой, точно секундант, приводящий в чувство боксера. Лаверн нехотела прийти в себя, не хотела выиграть тест и получить двести долларов илиэкскурсионную поездку. Лаверн достаточно насмотрелась. Но Рэнди не могоберегать ее всю ночь, поднимая на руки, будто тяжелый куль, всякий раз, когдаоно начинало бы двигаться

(и ведь долго на него смотреть нельзя, в том-то и дело).

Но он знал прием. Научился ему не в колледже. Он научился отприятеля своего старшего брата. Приятель был фельдшером во Вьетнаме и зналмножество всяких приемов: как наловить головных вшей и устраивать их гонки вспичечном коробке; как разбавлять кокаин слабительным для младенцев; какзашивать глубокие раны швейной иглой и швейными нитками. Как-то они заговорилио способах привести в себя мертвецки пьяных людей, чтобы эти мертвецки пьяныелюди не захлебнулись бы собственной рвотой, как случилось с Боном Скоттом,ведущим певцом «Эй-Си/Ди-Си».

«Хочешь кого-то привести в чувство без задержки? – спросилприятель старшего брата, делясь огромным запасом полезных приемов. – Попробуй вотэто».

И он объяснил Рэнди прием, который Рэнди теперь и применил.

Он нагнулся и изо всех сил укусил Лаверн за ушную мочку.

В рот ему брызнула горячая горькая кровь. Веки Лавернвзлетели вверх, будто шторы. Она взвизгнула с каким-то сиплым рычанием иударила его. Рэнди поднял глаза и увидел только дальний край пятна, остальноебыло уже под плотом. Оно переместилось с жуткой, омерзительной беззвучнойбыстротой.

Он снова подхватил Лаверн на руки, его мышцы запротестовали,взбугрились судорогами. Она била его по лицу. Ладонь задела его чувствительныйнос, и он увидел багряные звезды.

– Прекрати! – крикнул он, отодвигая ступни подальше отщелей. – Прекрати, стерва, оно опять под нами, прекрати, не то я тебя, хрен.брошу. Богом клянусь, брошу!

Ее руки тут же утихомирились и сомкнулись у него на шее. какруки утопающей. Ее глаза в мерцании звезд казались совсем белыми.

– Прекрати! – Она продолжала сжимать руки. – Прекрати.Лаверн, ты меня задушишь!

Удавка стянулась еще туже. Его охватила паника. Глухоепозвякивание бочек под плотом стало глуше – из-за того, что оно там, решил он.

– Мне нечем дышать!

Удавка, чуть расслабилась.

– Теперь слушай: сейчас я тебя опущу. Это безопасно, еслиты...

Но она услышала только «я тебя опущу». И вновь ее рукипревратились в удавку. Его правая ладонь поддерживала ее спину. Он согнулпальцы клешней и оцарапал ее. Она взбрыкнула ногами с хриплым мяуканьем, и ончуть не потерял равновесие. Она это почувствовала и перестала сопротивляться.Больше из-за страха, чем из-за боли.

– Нет! – Ее дыхание ударило ему в щеку, как самум.

– Оно до тебя не доберется, если ты будешь стоять на досках.

– Нет, не опускай меня, оно до меня доберется, я знаю чтодоберется, я знаю...

Он снова расцарапал ей спину. Она завизжала от ярости, болии страха.

– Ты встанешь сама, или я тебя уроню, Лаверн!

Он опустил ее медленно, осторожно. Они дышали коротко, скаким-то пронзительным присвистом: гобой и флейта. Ее ступни коснулись досок. Онавздернула ноги, будто доски были раскалены добела.

– Вставай! – прошипел он. -Яне Дийк, я не могу продержатьтебя на руках всю ночь.

– Дийк... – Мертв.

Ее ступни коснулись досок. Мало-помалу он отпустил ее. Онистояли друг против друга, точно партнеры в танце. Он видел, что она ждет, чтооно вот-вот ее коснется. Рот у нее был открыт, точно у аквариумной рыбки.

– Рэнди, – прошептала она. – Где оно?

– Под плотом.

Посмотри вниз. Она посмотрела. Посмотрел и он. Они увидели,что чернота заполнила щели, заполнила их почти поперек всего плота. Рэндиощутил его жадное нетерпение и подумал, что Лаверн чувствует то же.

– Рэнди, прошу тебя...