— За то, что выпила? — удивилась я.

— Нет, за то, что по башке меня треснула. Слушай, а ктотебе обо мне рассказал?

— Мент этот, чтоб ему пусто было! Я вспомнила протвоего глазастого дружка, он и говорит — это Свистун, а где Свистун — там егоподельник, ты то есть. Про наколку на плече спрашивал. Есть у тебя наколка?

— Есть, — поморщился он.

— Ну, вот… Я спросила, кто ты такой, а он ответил:мелкий жулик и карточный шулер, и место тебе в тюрьме вроде бы уже подготовили…

— Вот гад! — с чувством произнес Пашка и сплюнул,а я сурово одернула его:

— Оба хороши! Один врет на каждом шагу, другой грозитсяголовы лишить. Надо же, так не везет! — Я все это говорила, а самадвигалась кругами, подбираясь к вожделенному ковру на стене. За неимениеммебели, я хранила за ковром свои ценные вещи, например, документы, которыесейчас мне были очень нужны.

Пашка развалился на постели в полный рост, понаблюдал замной и заявил:

— Я тебе не верю, все ты врешь… и про алмазы тоже…

— Отвяжись, — махнула я рукой. — Тебеценности предлагают, а ты физиономию воротишь. Не хочешь, не надо…

Он поднялся, подошел, сгреб меня за шиворот и сказал:

— Поехали…

— Куда? — ахнула я.

— В ближайший лесок. Тут дело такое: ошибся мент, я немелкий жулик, я заметно подрос. А сейчас намерен разобраться с тобой за всепричиненные мне неприятности.

— Что ты мне голову морочишь? — пролепетала я безвсякой уверенности. — Я же тебе объясняла, совершенно я в твоихнеприятностях не виновата, это все трагическое стечение обстоятельств.

— Стечение или нет, а кто-то ответить за них должен.

— Это несправедливо. — Я попробовала вырваться, ноон очень ловко скрутил мне руки за спиной и дернул их вверх, я взвыла, на глазанавернулись слезы, и валять дурака разом расхотелось. — Не надо, —взмолилась я.

Хватку он ослабил, я смогла дышать и попробовала придумать,чем бы таким интересным отвлечь его от опасных мыслей.

— Больно? — спросил он, с любопытством на меняпоглядывая.

— Больно, — сквозь слезы согласилась я.

— Это еще что… Вот я тебя сейчас привезу в одно тихоеместечко, и начнется настоящее веселье.

— Хочешь денег? — предложила я. — У меня естьдесять тысяч баксов. Не думаю, что твои неприятности стоят дороже.

Он вроде бы заинтересовался.

— Где деньги?

— У подруги. Я ей позвоню, и она привезет.

— Не пойдет, — покачал головой Пашка. — Этиштучки мне известны, и я на них не куплюсь… Конечно, не огрей ты меня бутылкой,я, может быть, согласился алмазы с тобой искать, но теперь тебе веры никакой…

— Почему? — испугалась я. — Бутылкой я тебяогрела, потому что ты начал приставать. Я противница всякого насилия. И вдругменя привозят в какую-то баню… и вел ты себя очень скверно.

— Ты мне глазки строила и была совершенно не против,это раз, вел я себя гостеприимно и просто предлагал скрепить союз, это два.Союз в партнерстве — первое дело. А ты обманула мое доверие.

— Я больше не буду, — торопливо заверила я. —Давай скрепим союз, только оставь в покое мою голову.

— Да? — спросил он с интересом и пошарил глазамивокруг в поисках тяжелых предметов.

В моей дурацкой квартире ничего такого, чем можно огреть егопо голове, в настоящий момент не наблюдалось. Меня это огорчило, а Пашкувоодушевило на дальнейшие действия.

— Ладно, — сказал он. — Уговорила. Будемкрепить союз.

— Думаю, для начала нам нужно съездить на Алькинудачу, — затараторила я. — Еще раз там все как следует осмотреть исоседей поспрашивать: вдруг кто-нибудь ее видел.

— Сначала союз, — отрезал он сурово, ткнув пальцемв сторону постели.

— Что, вот так сразу? — выпучила я глаза. — Ятак не могу, это не по-человечески, даже…

— На тебя не угодишь, — разозлился он. —Короче, либо мы крепим союз, либо…

— Ладно, ладно, — забеспокоилась я и сталастягивать платье, одумалась и попросила: — Отвернись.

— Еще чего? Нет уж, привыкай быть на глазах.

— Черт знает что такое, — злилась я, раздеваясь ис томлением на него поглядывая.

Он подошел, обнял меня, потом отстранился, погрозил пальцеми заявил:

— Не вздумай опять огреть меня чем-нибудь, тогда уж ятебя точно убью…

После этого мы стали крепить союз. Судя по потраченномувремени и усилиям, он обещал быть нерушимым и вечным, как китайская стена.

В комнате стемнело, Пашка лежал, свесив с постели голову ивроде бы спал. Поверить в такое счастье я сразу не могла и позвала осторожно:

— Пашка…

— У-у, — промычал он.

— Нас алмазы ждут.

— Подождут, — ответил он.

— Мы на дачу хотели.

— С утра поедем.

— А разве нам не опасно находиться в моейквартире? — закинула я удочку.

— Не бери в голову, я с тобой, — пробубнил он.

— Тогда спокойной ночи. — Я повернулась к немуспиной и задышала ровнее.

Он должен был решить, что я засыпаю. Вместо того чтобыкрепко уснуть, Пашка вдруг приподнялся и заглянул мне в лицо.

— Ты чего? — удивилась я.

— Думаю, надо принять меры безопасности.

— Замок проверить?

— Не-а. — Он встал, выдернул из своих брюк ременьи подошел ко мне.

Я села, глядя на него с недоумением. Он извлек из-под одеяламои ноги, сделал из ремня петлю и стянул ее на моих лодыжках.

— Ты что? — испугалась я.

— Принимаю меры, — пояснил он, пристегивая ременьк ножке кровати, причем таким подлым образом, что дотянуться до него я никак немогла. От злости я заревела, глядя на свои беззащитные ноги.

— Я не могу спать в таком положении, — прошепталая. — Я сплю, свернувшись калачиком, а так меня будут мучить кошмары. Лучшесвяжи мне руки.