Петрович суетливо, как обычно, переложил сигарету из правойруки в левую и сунул правую Степану с таким видом, как будто сомневался,захочет Степан ее пожать или нет. Почему-то на Степана это подействовалоуспокаивающе.

— Да никак, Павел Андреич. За бланками я заехал, у нас ниодного бланка чистого не осталось и бумага почти кончилась…

Это была такая явная, неуклюжая, лживая ерунда, что Степандаже покраснел немного.

— Ты о чем, Петрович? — спросил он, с тоской прислушиваясь кголосам в коридоре. Голоса были настырные и не по-вечернему громкие. — Какаябумага? Ты хоть, пока курил, придумал бы чего поумнее соврать.

Прораб тоже покраснел, засуетился, сунул в рот сигарету итак затянулся, что сигарета моментально уменьшилась вдвое.

— Я поговорить с тобой хотел, Андреич. Думал, что ты еще вофисе сидишь. Ну и приехал… Мобильный у тебя не отвечал, да и неловко мне потелефону-то… Я так хотел поговорить… Лично.

— Ну, хотел лично, значит, поговорим лично, — сказал Степанс досадой. Громкие голоса как будто становились все громче и громче. — Что унас стряслось на ночь глядя? Ты чего-то темнишь, а я даже спрашивать боюсь…

— Да хрен его знает, чего стряслось, — сказал прораб иулыбнулся. — Ты особенно не пугайся, Андреич. Ничего такого. Из сейфа у тебячего-то сперли. Не деньги, не бойся!

— Из сейфа сперли? — переспросил Степан. — Из моего сейфачто-то сперли?

В офисном сейфе он хранил только легальные «белые» договорыи кое-какие бухгалтерские бумажки, которые однажды могли пригодиться, если неему самому, так каким-нибудь оголтелым налоговым инспекторам. Еще там былиденьги, которые он и два его зама исправно собирали друг с друга, если в офисепредстояли массовые празднества, шествия, народные гулянья и что-нибудь в этомдухе. Коллективные банкеты, конечно же, устраивались на деньги компании, ноподарки и спиртное они всегда благородно покупали на собственные средства.

Господи, нужно быть полным идиотом, чтобы влезть в офисныйсейф и спереть оттуда какие-то старинные бухгалтерские бумажонки или тристабаксов мелочью! А может, там и трехсот не было, дай бог вспомнить…

Да что творится-то вокруг него, в конце концов!

— Павел Андреевич, хорошо, что вы приехали! Я СергейХорошилов, охранник. Это я вам звонил.

— Степ, у нас в офисе теперь по сейфам шарят. Слыхал тычто-нибудь подобное?

Это Чернов. У него почему-то очень веселое лицо, как будто вконторе не неприятности, а праздник. Или он уже где-то тяпнул по причинепозднего времени?

— А я даже до дома не доехал. Сашка позвонила, что у нас тутЧП.

Это Белов. Он, наоборот, сильно раздражен, почти зол. С чегобы это? И, как обычно, ничто в нашей конторе не обходится без Саши. Почему оназвонила Белову? Ей кто позвонил? Исполнительный Сергей Хорошилов? Почему ей?Или она в офисе была? Или у нее тоже среди ночи кончилась бумага, как уПетровича?

— Я не пойму ничего, — сказал Степан злобно и громко, —давайте говорить будет кто-нибудь один. Желательно тот, кто первый обнаружилкражу. И могу я, в конце концов, посмотреть, что там с сейфом и что именно изнего украли?

И как только он произнес эту фразу и она как-то оченьотчетливо прозвучала у него в голове, он сразу понял, что именно украли. Ни ктремстам долларам, ни к счетам-фактурам, ни к актам сдачи-приемки это не имелоникакого отношения.

У него украли тетрадь Володьки Муркина.

— Так, — сказал Степан. Во рту у него было сухо, — так…

Он пошел к распахнутой двери в свой кабинет, крепкостискивая в большом кулаке кожаную ручку портфеля. Зелень ковролина почему-товпивалась ему прямо в мозг, мешая думать. Он совершенно не мог думать. И всеиз-за этого проклятого ковролина.

— Дверь кто открыл? — деревянным голосом спросил он напороге.

— Я, — из-за его спины тоненько ответила Саша, — меня охранапопросила, и я открыла…

— Ты что, решила сегодня здесь ночевать? — спросил Степан неповорачиваясь. — Или тебя тоже с дороги вернули?

— Я еще на работе была, Степ. У меня дел сегодня было много…

— Понятно.

Сегодня у всех его сотрудников и сослуживцев былонеобыкновенно много дел в непосредственной близости от его кабинета. А он сам вэто время выяснял отношения с Леночкой и старательно пытался придумать, какдоказать ей, что он не кабан-производитель.

Все складывается на редкость удачно.

Почему-то Степан ожидал, что сейф будет раскурочен сверхудонизу, что в середине его металлического бронированного тела непременно будетзиять дыра с рваными, вывернутыми наружу краями — кажется, именно так выгляделивскрытые сейфы в фильме «Рожденная революцией», который маленький Степанобожал. Однако его сейф выглядел вполне пристойно и мирно. Тольконеправдоподобно толстая дверца была стыдливо приоткрыта.

Степан рассматривал эту приоткрытую дверцу, и ему былотошно. Сзади сопели и переминались на зеленом ковролине люди, которым он ещесовсем недавно безоговорочно доверял, а теперь один из них украл у неготетрадку Володьки Муркина. Украл, потому что боялся, что по этой тетрадкеСтепан его вычислит.

Он и вычислил бы, если бы не думал так долго.

А еще хвастался перед Черновым своими дедуктивнымиталантами, поминал Пуаро, клеймил капитана Никоненко, будь он неладен!..

— А кто обнаружил, что сейф открыт? У меня в кабинете камернет. А?

На этот вопрос почему-то никто сразу не ответил, и Степан,повернувшись, в упор посмотрел на собравшихся. Собравшиеся потупились как-точрезвычайно постно.

— Так, я не понял. В чем дело?

— Да ни в чем, Павел Андреевич, — сказал охранник СергейХорошилов, но в глаза Степану так и не посмотрел. — Провел он нас, этот жуликгребаный, как детей малолетних, честное слово. Даже стыдно сказать…

— Провел? — переспросил Степан.

В этом здании охрана помещалась при входе, на первом этаже —один пост на всех, кто арендовал здесь помещения.

Некоторые, особо озабоченные проблемами собственнойбезопасности, ставили дополнительную охрану еще и на своих этажах. Степан ктаким особо озабоченным не относился и никакого Сергея Хорошилова не знал.Сергей был из общей, одной на всех, охраны.

— У нас на пульте сигнал сработал. Пожарной тревоги. Где-тона вашем этаже. Ну, мы схватили огнетушители и побежали…