— Куда?

— Тушить, куда ж еще. Весь коридор в дыму был, и лестницатоже. А когда прибежали, оказалось, что в сортире дымовая шашка горит. Но развесразу разберешь! Он, гад, главное, ее на унитаз пристроил!.. Ни черта не видно,дым кругом, вонь, как в аду, а мы того… унитаз из огнетушителей поливаем.

Степан осторожно хихикнул, понимая, что делать этого неследовало бы.

— Ну и как? — спросил он и кашлянул в кулак. — Потушилиунитаз-то?

Сергей Хорошилов быстро глянул на него и снова стал смотретьв сторону. По жидкой толпе приближенных, как всплеск по воде, пробежалиухмылки.

— Ну вот… А потом, как с пожарниками разобрались, помещениепроветрили, шашку эту выбросили, тогда и обнаружили, что в вашу приемную дверьоткрыта.

— Кто это обнаружил?

— Я, Степ.

Он знал это заранее и боялся услышать.

Конечно, Саша, кто же еще?! Смешно было предполагать, чтоэто мог обнаружить кто-то другой!

— После того как пожарные уехали, я пошла все дверипроверять. Ну и оказалось, что в твою приемную дверь открыта. Я позвала ребятиз охраны, позвонила нашим, и мы решили тебя вызывать.

— Я так понимаю, что камера, которая у нас в коридоре,исправно работала. Только на посту никого не было, потому как в это время всетушили унитаз, и что там эта камера показывала, никому не известно. Правильно японимаю?

— Правильно, — подтвердил Сергей Хорошилов. Ему былонеловко, стыдно, и предстоящее объяснение с собственным начальством нерадовало. Ему хотелось быть уверенным и компетентным, а чувствовал он себя…мокрой курицей. — Вы бы посмотрели, что именно пропало, Павел Андреевич, —добавил он хмуро, — я никому не разрешил в сейф заглядывать, хотя некоторые, —и тут он выразительно глянул в сторону Чернова с Беловым, — очень рвались.

Зачем ему было смотреть, он и так отлично знал, что именнопропало!

Придерживая дверцу за верхний край, Степан осторожно потянулее на себя, чувствуя, как напряглись все, кто стоял за ним, как вытянули шеи,как затаили дыхание, как будто из сейфа могло выскочить привидение.

Все папки лежали в нижнем отделении, как обычно, неровнойстопкой. Деньги в перегнутой пополам файловой папке — в верхнем. Там же лежалчерновский крест с распятием, который Чернов как-то снял перед очереднымпоходом в баню и забыл про него, и Степан тоже все позабывал напомнить. Еще тамлежал галстук-бабочка, принадлежавший Степану и невесть как туда попавший,запасные очки «Гуччи» в тонкой золотой оправе, которые Степан ни разу в жизнине надевал, и две старые записные книжки, которые не выбрасывали по причинеконспирации.

— Ну?! — выдохнул сзади Сергей Хорошилов, и Степаново ухопочувствовало его горячее встревоженное дыхание. — Что, Павел Андреевич?

Степан принял решение задолго до того, как был задан этотвопрос. В ту самую секунду, когда он догадался о том, что именно вор украл.Поэтому пошире распахнул дверь и сказал умеренно изумленным голосом:

— По-моему, ничего. — Он еще поглазел в темное нутро сейфа,а потом повернулся к свите. — По-моему, ничего не пропало. А? Деньги по крайнеймере на месте. И бумаги тоже Хотя бумаги, конечно, посмотреть надо… Черный,даже крест твой на месте.

— К-какой крест? — странным, дрогнувшим голосом переспросилЧернов, подошел и заглянул внутрь через Степаново плечо. — И вправду крест…

— Ничего не пропало? — вдруг изумилась Саша. — Совсемничего?!

— А тебе хотелось бы, чтобы пропало? — грубо спросил Степан.

— Я совсем не об этом. — Саша тревожно заглядывала ему влицо, как маленькая собачонка смотрит на большую собаку, случайно встреченнуюна прогулке, хотя она была почти с него ростом. — Просто странно.

— Что странно?

— Зачем тогда вся эта история с дымовой шашкой, если всеравно ничего не взяли? Может, все-таки что-то взяли, а, Степ?

Ему показалось, что она запрыгала бы от радости, если бы онсказал внезапно, ну конечно, взяли! Ручку «Паркер» взяли, золотые часы и ключот квартиры, где деньги лежат…

— Правда ничего не взяли? — подал голос Сергей Хорошилов.Судя по голосу, новый поворот событий его тоже озадачил. Озадачил и отчасти какбы успокоил.

Черт их разберет, этих бизнесменов, будь они неладны! Чтоони там, в своих сейфах, держат?! Может, и у этого самой ценной вещью быласправка из венерического диспансера, и ее-то как раз и поперли, только онтеперь признаваться не хочет! А раз не хочет, значит, это его проблемы. Ненаши. Наши проблемы, считай, кончились. Так начальству и доложим.

— Паш, еще рано радоваться, — сказал Белов как будто сквозьзубную боль. — Мы еще толком ничего не посмотрели. Дай я хоть на эти папкивзгляну…

— Ничего не пропало, — произнес Степан с нажимом и положилруку Белову на плечо, — нечего там смотреть. Давай поблагодарим Сергея испокойненько все обсудим. Я завтра с утра зайду к Михал Михалычу, так что, еслиу него будут вопросы, я завтра на все отвечу.

Михал Михалычем звали главного надсмотрщика, который взималарендную плату и отвечал за безопасность, ремонт, свет, газ, телефоны и прочиежизненно важные составляющие быта любого учреждения. Его все уважали и отчастидаже побаивались.

Степан выдернул из сейфа перегнутую пополам файловую папку исунул Чернову в карман.

— Черный, проводи охрану и возвращайся. Петрович, проходи исадись, что ты маешься!.. Саш, вари нам кофе.

Он обошел стол и уселся в собственное кресло, от которогоустал за день как собака. Он совершенно точно знал, что один из тех, ктотопчется сейчас перед ним на зеленом ковролине, делая вид, что старательновыполняет его распоряжения, два часа назад вытащил из его сейфа тетрадкуВолодьки Муркина, и еще над охраной, гад, издевался, заставил мужиков унитазтушить!

— Всех, кроме замов, Волошиной и Валентина Петровича, япрошу разойтись по домам, — договорил он неприятным голосом, — инцидентисчерпан. Никаких сенсаций сегодня больше не будет. Спокойной ночи и благодарюза корпоративную преданность.

«Все, кроме замов, Волошиной и Валентина Петровича» — тройканечесаных, но активно любопытных программистов, уборщица в зеленом комбинезонеи пожилая бухгалтерша Света, у которой, по слухам, были нелады с невесткой иона предпочитала все вечера проводить на работе, — как-то одновременнобросились к выходу из Степанова кабинета, произвели там некоторую сутолоку идавку, и светлые полированные двери затворились с неторопливым достоинством.