–Да, хорошо…

Скарлетт выглядела немного грустной, иу меня вголове пронеслась мысль: «Какая мать откажется давать имена своим будущим детям?»

–Фред иДжордж,– ляпнула япервое, что пришло вголову.

–Фред иДжордж?

–Да, так зовут близнецов изкниг оГарри Поттере.

–Я никогда нечитала «Гарри Поттера»… Значит, дети будут мальчиками?

–Да. Почему-то явэтом уверена.

Также яуверена, что мое потерянное солнышко было девочкой сголубыми, какуее отца, глазами, номне слишком больно, чтобы рассказывать обэтом комубы то нибыло. Даже Скарлетт.

* * *

Стревогой изучив статистику загрузок приложения «ЭверДрим», отрываю взгляд отэкрана компьютера. Тридцать девять загрузок зачетыре недели. Примысли отом, что мне придется сказать обэтом Крису, настроение сразу опускается ниже нуля. Стех пор, какнаша команда вернулась изПлудерека, прошел месяц. Стех пор мы сДжереми встречались дважды– почетвергам, какипланировали. Обычно правила меня успокаивают, но, признаться, яжду заветного четверга каждую минуту, которую мы сДжереми проводим порознь. Ямиллион раз хотела написать ипредложить встречаться чаще, носдерживалась ипоправляла колючую проволоку, которой окружила свое сердце икоторая незаметно рассыпается, словно подточенная ржавчиной. Когда искушение написать становится слишком велико, япринимаю снотворное иложусь спать.

Джереми какни вчем небывало здоровается сомной вкоридорах, разговаривает сВиктуар укофемашины, спорит сКрисом унего вкабинете. Все каквсегда. Наработе унего невозмутимый вид, покоторому невозможно что-либо прочесть. Джереми ведет себя так, будто между нами ничего непроисходит. Нокаждый второй четверг все меняется. Один раз мы ходили вкино, другой– вресторан. Утром ясбегала нарассвете, сказав, что мне нужно позаботиться оДэвиде. Джереми ниочем меня неспрашивает.

Вовторник обедаю сВиктуар иРеда. Виктуар говорит, что Джереми вплохом настроении, потому что Зои смамой уехали отдыхать. Немогу справиться сразочарованием. Почему Джереми ничего мне несказал? Мы моглибы встретиться ивэтот четверг… Ноон непишет, непредлагает увидеться. Япроверяю телефон каждые десять секунд, трепещу отнадежды каждый раз, когда получаю сообщение, апотом злюсь насаму себя затакое поведение. Ближе кпятнице ясмиряюсь. Джереми просто следует установленным мною правилам. Его неза что винить.

Я складываю документы, готовясь оставить офис допонедельника, когда телефон вдруг оживает. Открываю сообщение ичитаю имя отправителя. Сердце пропускает удар.

Недоверчиво смотрю наэкран. Несмотря нато, что сообщение ясное иоднозначное, яперечитываю его несколько раз, пытаясь понять: оно сдержанное илихолодное? Написанное подвлиянием момента илисхитроумным расчетом? Наэти размышления уменя уходит добрая четверть часа, апотом яспохватываюсь: надо ответить. Нопоскольку мои мозги напрочь отключаются, когда дело касается Джереми, то яснова принимаю неправильное решение.

Отвечаю несразу. Да, яждала этого сообщения всю неделю, ноябоюсь. Это невходило визначальный план. Это может все испортить. Ябоюсь привязаться, боюсь начать то, что несмогу закончить, боюсь, что заставлю Джереми думать, будто унас есть будущее… Потом вспоминаю слова, которые всегда любила повторять Анджела: «Жизнь состоит изчереды непредвиденных событий». Делаю глубокий вдох ирешаю впорядке исключения принять эту неожиданность.

Лондон, 10мая 2012года

Привет, Брюс!

Я совсем протебя забыла. Уверена, ты невобиде нато, что япредпочла провести время сосвоей младшей сестренкой, ане стобой, пусть даже ты– сам Брюс Уиллис. Завтра Скарлетт улетает.

Скарлетт вернула все деньги, которые занимала унас запрошедшие годы. Честно говоря, яникогда незаписывала, когда исколько ей одалживала. Авот она, оказывается, записывала. Она показала экселевскую таблицу сосписком дат исумм. Оливера чуть инфаркт нехватил. Ктобы мог подумать, что Скарлетт умеет создавать таблицы вэкселе? Ябы удивилась меньше, еслибы внезапно обнаружила, что Оливер владеет китайской традиционной росписью пофарфору. Яне хотела брать уСкарлетт деньги, ноона настояла.

–Я же дала слово, что все верну. Ктомуже яполучила гонорар засвой будущий альбом.

Нанесколько мгновений япотеряла дар речи.

–Много?

–Да, даже слишком.

Я вдруг поняла, что завсе три дня, которые мы провели вместе, Скарлетт ниразу неупомянула отом, что происходит вее жизни. Ая была так сосредоточена насвоем горе, что ниочем неспросила.

–Накаком этапе находится альбом? Ты ничего нерассказывала!

–Технически альбом закончен, ноярешила добавить внего песню, которую написала всамолете. Япредупредила Origin Records, что запишу ее, когда вернусь. Ябы хотела, чтобы она стала синглом.

–Ты говоришь отой песне, которую написала дляменя?

Я почувствовала себя ужасно польщенной. Это какеслибы ты посвятил мне фильм, Брюс, что, скорее всего, никогда непроизойдет, нопомечтатьже можно?

–Да, если ты непротив… Янаписала эту песню специально длятебя,и…

–Нет, конечно непротив, наоборот. Яочень тронута. Какты ее назовешь?

–«Сестры»,– ответила Скарлетт.

* * *

Спустя несколько недель язвоню вдомофон квартиры Джереми идумаю отом, что все чаще нарушаю правила. Яраз заразом совершаю оплошности, они внемоего контроля. Уменя такое чувство, будто яступаю позамерзшему озеру, зная, что лед слишком тонкий ичто он влюбой момент может проломиться подо мной. Ноявсеравно двигаюсь вперед, после каждого шага повторяя себе: «Видишь, пока все хорошо». Иделаю еще один шаг. Внутренний голос тем временем орет вовсе горло: «Укаждого шага, каждого действия есть последствия! Какты могла забыть обэтом после того, что произошло?!»

Я написала Джереми поздно вечером. ОтВиктуар язнала, что Зои сегодня несним. Это непервое отступление от«правила четверга». После того субботнего вечера, который перешел ввечер воскресенья, мы стали встречаться чаще. Провели вместе солнечные выходные. Водиннадцать летя, обожавшая Париж, могла только мечтать отакой культурной программе: велопрогулка понабережной Сены, пикник вЛюксембургском саду, романтический ужин вЛатинском квартале свидом наПантеон… Джереми, добродушно посмеиваясь надвосторгом, который вызывали уменя эти «туристические местечки», взял меня заруку иповел навершину Монмартра. Он даже опустился наодно колено ипреподнес мне брелок смаленькой пластиковой Эйфелевой башней, да так торжественно, словно это обручальное кольцо. Его выдали смеющиеся глаза. Яразразилась таким хохотом, что прохожие сулыбкой оглядывались нанас.