Он перевёл дыхание. Жалобно спросил:

— Дурак, да?

— Нет. Мальчишка просто.

— Угу. Мальчишка. Был. Лучше скажи — ты о чём мечтаешь? Не отом же?

Я вздрогнул, как от удара.

А может быть, Снег прав?

И наперекор всему, что я сам о себе думаю, только это играетроль? Потому и пошёл — наперекор Данилову, наперекор своей стране, лишь быоказаться единственно правым… спасителем мира.

— Ага, молчишь, — удовлетворённо сказал Снег. — Вот так-то!

Мы сделали ещё по глотку. Напьюсь. Точно напьюсь.

— У вас разрешено пить в любое время? — спросил я. — А еслитревога?

— Не накаркай! Будет тревога — протрезвеем, не сомневайся!

Угу. Видал я таких героев. Хорошо хоть в этом порядок был —вмиг вылетали из училища…

— Нет, Пётр, если захочешь уйти — я тебе только удачипожелаю! — с чувством сказал Снег. — Не знаю уж, чем тебя Торговая Лигапривлекла… тоже ведь по-своему недоумки… с Тенью бороться…

— Что?

— А вот то! Видать, у вас потому их и невзлюбили…революционеры, смех один. Интересно, конечно…

Его слова заглушил гул. Низкий, отозвавшийся по всему телу.

— Накаркал, блин! — завопил Снег. — Эх, чёрт, толькоразговор…

Гул замер где-то на самой границе слышимого. Снег стоял,сжимая бутылку. Потом бережно опустил её на стол, буркнул:

— После вылета расслабимся.

Голос его был абсолютно трезвым.

Впрочем, и у меня не осталось ни следа от опьянения. Как этоможно было сделать — ума не приложу. Но, наверное, на всей базе подгулявшиепилоты сейчас приходили в себя.

— Тебе машину дали? — спросил Снег.

— Да.

— Тогда бежим!

Слова Галиса о двух минутах сами собой всплыли в сознании. Явскочил. Снег схватил меня за руку, поволок за собой, безошибочно ориентируясьв темноте. Пинком распахнул дверь.

По коридору бежали люди. Кто в форме, кто в гражданскойодежде, а кто и в одном белье. В основном молодые мужчины, впрочем, однадевушка среди них тоже оказалась. Она на миг остановилась возле меня, перевеладыхание… ох не от бега она такая запыхавшаяся и раскрасневшаяся.

— Новичок? С почином!

— Потом! — оборвал её Снег. И мы влились в струящийся полестнице поток. Как много, оказывается, успело войти в казарму, пока япредавался самоуничижению.

Меня несколько раз толкнули. Потом я уже и сам распихиваллюдей локтями. На спуск ушло секунд двадцать, но мне показалось, что ябезнадёжно опаздываю к машине. Окутавшее людей напряжение, тяжёлое инеприятное, словно запах пота, давило на нервы.

— Двигайся скорее. — Снег кинулся в темноту — к своемуангару, очевидно. Я замешкался, пытаясь сориентироваться. Никаких фонарей небыло, только свет из окон. База, казавшаяся так удобно спланированной, всумерках обрела новые измерения.

— Где твоя «дельта»? — Давешняя девушка схватила меня залокоть. Она улыбалась, приплясывая на месте. — А, новичок?

— В ангаре с новыми машинами…

— Туда!

Я побежал. Оставалось надеяться, что уж она-то не напутала.

Ангар возник неожиданно. Словно выплыл из темноты.

— Тревога! — крикнул я.

Двери разошлись.

Тот!

Внутри по крайней мере был свет. Ряды неподвижных «дельт»казались такими же взбудораженными, как и люди. Может быть, я уже сам себянакручивал, но мне показалось, что машина открыла кабину, прежде чем явыкрикнул «гость».

Толчок — убирающийся трап вложил меня в кресло. И сразу жемир изменился — я слился с «дельтой» воедино.

Пространство вокруг пылало. «Дельты» взмывали одна задругой, с кошачьей грацией проносясь в открытые двери ангаров. Над базойполыхало полотнище света — защита. Перед взлетающими машинами на миготкрывались проходы. Я насчитал сорок семь «дельт» — точнее, не насчитал,просто узнал их количество, едва задался таким вопросом.

— Пётр?

— Снег?

— Мы на прямом канале. Следуй за мной.

Одна из «дельт» покачивалась в воздухе, ожидая. Её окраскабыла неуловимо иной — рецепторы моей машины подсказывали, где находится Снег.

— Пётр, ты уложился в хронометраж.

Галис!

— Жду задания.

Пауза.

— Следуй за Снегом. А ты… не хотел я тебя выпускать…патрулируй свою зону. Границу не пересекать!

— Слушаюсь! — выпалил Снег. И сразу же, без перехода: —Пётр, тебе везёт. Если капитан выпускает нас в полёт, значит, дело серьёзное.Давай вали за мной…

Его «дельта» рванулась в небо. Я потянулся вслед — ипочувствовал, как мир плывёт, земля падает вниз, мелькают стены ангара. Машинапрошла в двери впритирочку, словно красуясь перед оставшимися «дельтами».Возможно, так оно и было.

Небо. Бескрайнее небо.

Я вдруг понял, как скучал по нему!

Короткий посадочный этап челнока — он никогда не мог датьощущения полёта. Дёрганье по курсу, не более того. Полёт пассажиром — этовообще несравнимо.

Как же мне хотелось летать по-настоящему! Чувствоватьштурвал… ну ладно, пусть тут нет никакого штурвала, чувствовать саму машину,силу двигателей, рёв разрываемого воздуха, свободу манёвра. Это совсем непоходило на то слияние, что я однажды испытал с кораблём Геометров. Там — рользрителя, может быть, командира. Здесь скорее ощущения наездника, оседлавшегозастоявшегося боевого коня. Вроде бы и конь вышколен, и желания почти одни и теже — мчаться вперёд, в безумие схватки. А всё равно — каждое движение даётсяпреодолением чужой воли, послушной, но характерной…

— Не отставай, Пётр.

Мы прошли над городом. Город на глазах затихал. Гасли огни.Исчезали с улиц люди. Лёгкое усилие позволяло увидеть любую сцену вблизи, яснои отчётливо. Стадион с толпой зрителей, валящих в какие-то подземные бункеры.Команды разбегались по своим норам… надо же, это то самое нелепое соревнованиепо выкладыванию фигур, что я видел по экрану утром! Над зданиями расцветаютэнергетические зонтики — город то ли к бомбардировке готовился, то ли простомаскировался. На улицах — разбегающиеся фигуры, перевёрнутые столики открытогоресторанчика, пожилая женщина хватает каких-то бегущих детей и затаскивает всвою дверь, под вспыхивающую защиту…