— Пошёл ты… — И я ознакомил Галиса с русским вариантом уженазванного адреса. Кинул «дельту» вниз — наперерез кувыркающимся обломкам.

Нет.

Ничего.

В этот раз Снег с планеты Радужные Мосты не сумеет выбратьсяна берег.

Галис замолчал. Я понимал, что в любую секунду могупоследовать за Снегом, — и всё же снизился до самой воды. Чистой, прозрачнойводы, в которой крутились, погружаясь на дно, двумерные тени.

Рывок — и «дельта» отпустила меня. Кабина раскрылась, явыбрался из кресла, замер, глотая холодный морской воздух. Обшивка машиныснаружи была горячей и шершавой, словно обтёртая наждаком. Пахло солью. Пахлочистым, стерильным, уютным миром.

— Дрянь! — закричал я. — Галис — ты дрянь! Твоя планета —сортир! Пусть вас утопят в дерьме!

В темноте парили, падали вниз пылающие обломки «дельты». Отзелёных не осталось и следа.

— Он один нормальный — потому что не с вашего сраного мира!

Некому было слушать мою брань. И некому было увидеть моислёзы. «Дельта» висела над самой водой, обессиленно подрагивала.

— Гады, — прошептал я.

Ну почему, почему у меня нет возможности сделать то же, чтоСнег? Выжечь, перевести в плоскому, уничтожить весь этот мир!

И почему мне некуда возвращаться — кроме как на базу?

«Дельта» держалась до конца. Я чувствовал себя так, словнозаставляю бежать умирающего, подстёгиваю загнанную лошадь.

Одно утешение — и я чувствовал этот кнут.

У самого берега, куда не достал удар Снега, чистую водуснова сменила грязь. «Дельта», повинуясь моему желанию, вновь снизилась, поболоту хлестнули огненные плети. Обитель чужой биосферы запылала. Дымили вмигвысохшие водоросли, кипела вода, поджаривались в панцирях оранжевые рачки. Японимал, что это глупо, но поделать с собой ничего не мог. Оставляя выжженнуюполосу, «дельта» ползла к базе.

Не моя война.

Не моя планета.

Идите все к чёрту!

Над базой по-прежнему полыхало защитное поле. Я вёл машину,ожидая. Как отключать поле, мне не объясняли, а возможно, оно управлялосьтолько изнутри.

Сгорю так сгорю.

Поле раскрылось. «Дельта» нырнула в проём, повисла — игрузно осела на землю. Кабина распахнулась сама, не ожидая приказа.

Машина умирала.

Я понял это сразу, едва выбрался наружу.

Обшивка расползалась клочьями, как кожа у больного экземой. От«дельты» шёл ровный тяжёлый гул. Трап рывками втягивался обратно, пытаясьсоорудить кабину, потом, оставив безнадёжные попытки, бессильно повис.

— Прощай, — сказал я своей машине. — Всё-таки… всё-таки мыпобедили?

Мне нечего было здесь делать. И незачем возвращаться вказарму. Я постоял на полосе, глядя, как умирает мой самолёт. Может быть, я ещёчего-то ожидал… военного патруля, Галиса с бластером в руках, явления зелёныхдесантников, предельно возмущённых происшедшим. Но никого не было.

Может, оно и к лучшему.

И всё-таки у меня было здесь ещё одно дело. Я понял это,когда увидел в стороне, возле тюремного домика, летающую лодку.

Все они скоты. Но это в целом. А в частностях у нас имеетсядругой критерий.

Я пошёл к тюрьме. Пихнул ногой лодку — та качнулась.Наверное, зеленокожая лётчица умеет ею управлять…

Остаётся только открыть дверь.

— Тревога, — сказал я.

Как бы не так.

— Открыться. Вход. Разблокировать. Впустить.

Я говорил всё, что только приходило на ум, но дверь и недумала открываться.

— Зря стараешься. Управление только мысленное.

Как беззвучно умеет ходить Галис…

Я повернулся. Никакого оружия у капитана не было. Он стоял улодки, разглядывая меня с откровенным любопытством.

— А барьер внизу могу снять только я, — добавил Галис. — Такчто… напрасные попытки. Что ты хотел сделать? Убить её?

— Отпустить.

— Неужели? — Он приподнял брови.

— Да. Незачем… нет смысла в личных мучениях…

Слова давались тяжело.

— А Снег?

— Не они убили его.

— Думаешь? Я был вынужден, Пётр. У меня не оставалосьвыхода.

— Я уже сказал, куда ты можешь идти… со своей демагогией…

Галис пожал плечами:

— Честно говоря, этого я вообще не понял. Я не сторонникоднополой любви, так что твоё пожелание… очень странное.

Я невольно засмеялся:

— Жаль, что я не знаю, как тебя можно оскорбить.

— А, так это было оскорбление? — Галис оживился. — Ну,считай, что я обиделся, если тебе от этого легче. Теперь возвращайся в казарму.Тревога снята. Так что тебе повезло, Пётр.

Как всё просто. Военное положение отменено — и можно хамитькомандиру, не подчиняться приказам…

Я не двигался.

— Ты что, серьёзно хочешь отпустить женщину? — удивилсяГалис. — Я её сам сейчас отпущу. Потому и лодка здесь стоит. Вынесу из камеры,погружу, задам чёлну курс к зелёным. Она мертва, Пётр. Зелёные умираютпо-иному, не как мы. Расходуют все силы — и отключаются.

Всё, что я хотел сказать, застряло у меня в горле. Непрошибить! Они из того же теста, что Геометры. Уверены в себе — на все сто.

Я повернулся и пошёл к ограде. Перелезу. Просто перелезу ипойду в город. Найду этих самых звёздных торговцев…

— Так от нас не уходят, Пётр…

В словах Галиса была угроза. Я резко повернулся, и куалькуасо дна сознания пискнул:

Опасность! Боевая трансформация?

Галис уверенным шагом двигался ко мне.

— Ты задолжал, Пётр. Из-за тебя, да, именно из-за тебя погибхороший пилот. Будешь прикрывать его сектор. Уйдёшь, когда я разрешу. Или —ногами вперёд…

— Не пытайся меня остановить, — прошептал я. — Прошу тебя,Галис, не пытайся…

— Щенок. — Галис даже не казался рассерженным. — Я тристалет командую этой базой…

Что???

— И ещё ни один сопляк…

Я слишком растерялся от его слов. Он подошёл вплотную — илегко, без замаха, ударил меня по лицу.