Теперь же он остался один на один со своим страхом, да чтотам страхом – ужасом. Сын Мишенька в Англии, Юля отправила его туда учиться,благо английским языком мальчик владеет как родным, с младенчества занимался.Миша живет в семье Юлиной троюродной сестры, которая много лет назад вышлазамуж за англичанина и уехала в Лондон на постоянное жительство. Готовчиц нестал вызывать сынишку на похороны, и не потому, что дорого, деньги-то есть, апотому, что дети не любят горя. Одно дело, когда ребенок здесь, в Москве, ирядом с ним есть кто-то из близких, и вообще, можно как-то управлять ситуацией,и совсем другое дело – десятилетний мальчик летит один через всю Европу напохороны матери. Юлина сестра приезжать не собиралась, ей такие расходы не покарману, она отвезла бы Мишу в аэропорт, а потом он был бы предоставлен самсебе, одинокий и потерянный, с огромным горем, с которым не справляется егомаленькое сердечко. Нет уж, пусть лучше останется в Лондоне, подальше от гроба,венков, траурных речей и слез.

Мишенька далеко, Юли больше нет, зато есть пустая просторнаяквартира, наполненная страхом. Борис Михайлович боялся подходить к телефону иобливался холодным потом, когда раздавался звонок в дверь. Но не отвечать нателефонные звонки он не мог, потому что идет следствие по делу об убийстве Юлии он может в любую минуту понадобиться работникам милиции. И радовался, когда ониприходили к нему домой, потому что это давало возможность хоть ненадолгоотключить телефон, не говоря уже о том, что избавляло от необходимости выходитьна улицу. После похорон Юли он из квартиры ни разу не вышел. Хлеба давно уже небыло, сахар тоже кончился, да и другие продукты были на исходе, нужно былодумать о том, как жить дальше, но не было сил. Страх парализовал его, не даваяни думать, ни тем более что-то делать. Готовчиц оживал только тогда, когда кнему приходил следователь Гмыря или эта девочка из уголовного розыска,Каменская. Их он не боялся, ибо точно знал, что не убивал свою жену и можетспокойно отвечать на любые их вопросы. Следователь Гмыря, конечно, мужик ушлый,ответы слушает, записывает, но по лицу видно, что ни одному слову не верит. Даи пусть не верит, лишь бы к себе не вызывал. А девочка с Петровки,Анастасия, – она забавная. И даже трогательная какая-то. Смотритсочувственно, кивает, верит всему, проблемами своими делится. Надо же,оказывается, и у милиционеров неврозы бывают. Впрочем, что ж удивляться,работа-то у них какая! С девочкой он, кажется, удачно разобрался, теперь онапри случае скажет, где надо, что профессор Готовчиц – специалист экстра-класса,и еще одна гирька упадет на весы, на которых взвешиваются «за» и «против» егоприглашения на работу в МВД. А работу эту получить очень хочется. Очень.Племянница крупного чиновника из МВД сказала Готовчицу, что его имя попало всписки кандидатов, и теперь остается только ждать. Сейчас еще какая-тоследовательша придет, Образцова. Чему удивляться, Юля все-таки депутатомГосдумы была, наверное, над раскрытием преступления много людей работают. Аможет, Гмырю этого отстранили от дела, потому как результата нет, другомуследователю поручили. Слава Богу, можно отключить телефон и не включать его ужедо завтрашнего утра. Если кто будет искать, так Образцова потом подтвердит, чтоон был дома, никуда не уезжал и от следствия скрыться не пытался.

Надо бы прибраться немного… Готовчиц взял тряпку снамерением протереть мебель и тут же обессиленно опустился на диван. Ничего нехочется, ни на что нет сил. Черт с ней, с пылью, не будет он убираться. Передгостьей неловко? А чего тут неловкого, когда человек жену похоронил. Ему всепростительно, и пустой холодильник, и неубранная квартира.

Когда прозвенел дверной звонок, он замер в ужасе, не всостоянии пошевелиться. «Иди и открой, – говорил себе БорисМихайлович, – это следователь, она же звонила и предупредила, что придетоколо половины пятого. Сейчас без двадцати пять, это наверняка она. Даже еслиэто не она, то она тоже вот-вот подойдет, и тебе ничего не успеют сделать. Идиже, открывай дверь. А вдруг это не она?»

Каждый раз, идя к входной двери, Готовчиц мысленно прощалсяс жизнью. Сейчас он тоже внутренне зажмурился и вышел в прихожую на негнущихсяногах. «Глазка» в двери не было, все собирались сделать, да руки не доходили.

– Кто там? – спросил он, не слыша самого себя.

– Образцова, – раздался в ответ женский голос.

Пальцы плохо справлялись с замком. Наконец дверьраспахнулась. На пороге стояла толстая баба с отечным лицом и усталыми глазами.

– Здравствуйте, Борис Михайлович, – поздороваласьона. – Я могу войти?

– Проходите.

Он посторонился, пропуская толстуху в квартиру. Глядя, какнеловко она двигается, снимая широкий плащ, Готовчиц удивился тому, чтоследователи, оказывается, бывают и такими. Не жесткими ушлыми мужиками, какГмыря, а такими вот тетками, грузными и неповоротливыми, с нездоровым цветомлица и безразличием в глазах. Такой что ни напой – все скушает, всему поверит,ей работа до лампочки, ей лишь бы домой скорее прибежать да к плите встать.Небось детей штуки три по дому носятся, прикинул Готовчиц, уж больно лишнеговеса в ней много, а по сложению она как раз похожа на тех мамочек, которые скаждым рожденным малышом приобретают по десять килограммов. Да и муж, наверное,ей под стать, такого прокормить – целый день готовить надо.

– Не возражаете, если мы посидим на кухне? – спросилон.

Кухня была относительно небольшой, и в ней Готовчиц ещекак-то ухитрялся поддерживать порядок. Вести следователя в пыльную, неубраннуюкомнату ему было стыдно.

– Конечно, если вам там удобнее, – согласиласьОбразцова.

Она устроилась за кухонным столом, открыла сумку, достала изнее папку, а из папки – бланк протокола.

– Меня зовут Татьяной Григорьевной, – сообщила она, неглядя на Готовчица. – Вы не будете так любезны принести свой паспорт?

Он молча протянул ей паспорт, который держал здесь же, накухне, в одном из ящиков. Гмыря приходил к нему три раза и каждый раз требовалпаспорт. Борис Михайлович не понимал, зачем это нужно, но документ на всякийслучай держал под рукой. Кто их знает, эти милицейские порядки!

– А где мой тезка? – спросил он.

– Вы кого имеете в виду? – откликнулась Образцова,быстро переписывая паспортные данные в бланк протокола и не поднимая головы.

– Следователя Гмырю. Бориса Витальевича Гмырю.

– Не знаю. Вероятно, он на службе. Он вам нужен?

– Нет, просто… Я подумал, раз вы пришли вместо него, то,может быть, он заболел, или в отпуск уехал, или его от дела отстранили.

– А почему вы решили, что я пришла вместо него? Я сама посебе, а Гмыря – сам по себе.

Он все не мог взять в толк, о чем она говорит, поэтомупродолжал допытываться.

– Вы тоже занимаетесь убийством моей жены?

– Нет. Убийством вашей жены я не занимаюсь.