— И вам добрый день, хозяюшка. Что ж вы своего песика на привязи не держите?

— Своих он не трогает, а чужие здесь не ходят… — ворчит ведьма. — Ты кто такой? За какого лешего сюда приперся?

Поднимаю руку и демонстрирую ей перстень Богуна.

— Узнаешь?

— Доводилось видать раньше… — уже не так враждебно отвечает ведьма. Неторопливо спускается ступеньками вниз и подходит ближе. Но не для разговору. Наклоняется, поднимает с земли отрубленную голову и аккуратно приставляет обратно к туловищу. Потом выпрямляется и глядит вопросительно: — Ладно… За Черныша не в обиде. Не впервой ему… К утру оживет. Сказывай, чего атаману надо?

— Так за девкой меня послал. Велел к себе доставить. Где она?

Ведьма молчит, после кивает.

— В светелке своей, где ж ей еще быть. Чай, не прислуга, чтоб по подворью шастать. Пойдем… Скажу, чтоб собиралась.

Ведьма чуть сторонится, пропуская меня вперед.

Здорово. Неужто все так просто будет? Какой-то совсем простенький квест. Словно в обучающей локации. Пришел, сказал верное слово, и все — получай награду.

Расслабился я, от того и опасности не почувствовал. А когда сообразил — уже поздно было. Крепчайшие веревки спутали мне ноги и прижали к туловищу ноги. Да так неожиданно, что я потерял равновесие и упал.

— Девку ему отдай… — зло рассмеялась ведьма. — Ишь, какой шустрый. Перстень мне тычет. А того, что посыльный от атамана совсем иной знак должен показать невдомек… Так что, извини милок, ничего у тебя не выйдет. Зато нам с Чернышом теперь есть, что на ужин сготовить. Давненько я свежего человеческого мясца не ела…

Я лежал беспомощный и только смотрел, как ведьма из обычной молодицы превращается в чудовище. Первым дело изменилось лицо. Вместо чернобровой, пригожей толстушки на меня из-под платка теперь глядел жуткий, обтянутый желтоватой кожей череп. И не человеческий, а какой-то звериный. С мощными, выступающими вперед челюстями. А потом и руки изменились. Теперь из рукавов платья виднелась парочка длинных, аж до земли, толстых осьминожьих щупалец.

Вот это я попал. Ни до оружия не дотянуться — руки крепко прижаты, ни закричать: хоть никакого кляпа во рту не было, но губы меня не слушались. Самое большее на что был способен — это мычать или хрипеть.

М-да… Незадача. Стать чьим-то ужином мне совсем не улыбалось.

Попытался извернуться так, чтоб достать из голенища нож, но не получилось. Совсем чуть-чуть не хватало длины рук. А ведьма уже склонилась ко мне, тянется щупальцами к горлу.

Черт! Как умирать-то не охота. Это же игра… так не должно быть!

И тут меня, словно по голове огрели. Блин! А не дурак ли ты, парень? Помнишь что в игре, а ведешь себя, будто в реальном мире.

— Пистоль!

Оружие само прыгнуло мне в руку, и я тут же нажал на спусковой крючок. Благо, ведьма была так близко, что целиться не пришлось. Хватило и того, что ствол вверх направлен.

— Бах! Бах!

Ведьму отбросило на пару шагов… Я лишь успел увидеть невероятное изумление в ее глазах. И тут же колдовство пропало. Исчезли опутывающие меня веревки, а там, куда упала ведьма, осталась лежать лишь груда женской одежды.

— Фу, ты… Так и заикой стать можно…

Поднялся, отряхнулся, огляделся… Нет, никто больше не нападает. Либо больше никого нет, либо гибель ведьмы произвела нужное впечатление и остальные враги затаились.

Поднимаюсь ступеньками, осторожно открываю дверь, вхожу…

Обыкновенная сельская изба. Сени, стены обвешаны пучками разных трав. Гирлянды лука, отдельно — конская сбруя. Хотя лошадиного запаха на подворье не чувствовалось. Открываю следующую дверь. Горница… Большая печь с полатями, сундук у стенки. Стол и две скамьи. Горит огонь, на печи уютно побулькивает большой горшок. Пахнет хорошо… вкусно. Из горницы еще одни двери. О, судя по тому, что заперты на засов, именно то, что я ищу.

Отодвигаю запор, открываю и… едва успеваю увернутся от тяжелого табурета. Мебель ударяется о косяк и с треском ломается. А я хватаю за руки стоящую передо мной панну Курцевич.

— Тихо, тихо… Свои… Александр Македонский тоже был великий полководец, но зачем же стулья ломать…

Девушка удивленно хлопает пушистыми ресницами и издает нечто среднее между вздохом и восклицанием:

— О-ооххх…

— День добрый. Я вижу, панна не в настроении? Кого это вы так хотели приголубить? Ух не хозяйку ли?

— Де-день до-добрый… — слегка заикаясь отвечает Елена. — Вы… вы… — и наконец-то узнает. — Пан Антоний! Это вы? Но, как?! Откуда?

— Я, милая панна. Как — это долго рассказывать. Но, в любом случае ведьмы больше нет и вы теперь свободны. Можете ехать к жениху.

— Свободна? — девушка делает попытку потерять сознание, но ее подхватывает Логинус Подбипента.

— Тихо, тихо… — он неожиданно нежно берет ее на руки и несет к кровати. — Измучалась, бедняжка.

— А вы как здесь? — спрашиваю у остальной компании, толпящейся в горнице.

— Так стреляли ж… — отвечает пан Шпычковский. — Вот мы и прибежали. Да пан такой зух, что и без нас, как я вижу, управился. А ведьма где? Убежала?

— Не совсем… но, можно и так сказать, — что-то не тянет меня сейчас пересказывать все подробности схватки. Устал.

— О, а тут явно гостей ждали… — пан Заглоба сует нос в кипящий горшок и глубоко втягивает ноздрями парок. — Мясная похлебка. Отлично…

Заглядывает в сундук и с радостным восклицанием вынимает из него большую плетенку. Вытаскивает пробку, и принюхивается.

— Побей меня вражья сила, если это не горилка! Вот спасибо ведьме… Пусть ей за такое угощение один грех с души спишут.

Прикладывается к горлышку и делает глоток раньше, чем я успеваю предостеречь. Какое-то время таращится на всех ставшими враз огромными глазами, а потом его одежда падает на пол бесформенной кучей, а из нее на нас глядит большой, седой лунь. С характерной отметиной во лбу.

— А чтоб тебя качка пнула, — с изумленным вздохом произносит пан Шпычковский. — В жизни такого дива не видывал. Кому рассказать, навеки лгуном прозовут. М-да… Говорил мне отец, будь сыне осторожен с оковитой, девки и горилка