— Браво, Мэри! — повторил отец Ральф, и слезы,первые его слезы со времен уже далекого детства, капали ему на руки — но не набумагу.

Тринадцать миллионов фунтов, и, возможно, он еще станеткардиналом. А на другой чаше весов Пэдди, его жена, сыновья — и Мэгги. Какбезошибочно раскусила его эта гадина! Оставь она брата нищим, выбор был быясен: без малейших колебаний пойти с этим завещанием к кухонной плите и спалитьего. Но она позаботилась о том, чтобы Пэдди ни в чем не нуждался, после еесмерти он будет здесь устроен лучше, чем при ее жизни, Дрохеду не вовсе у негоотнимут. Отнимут доходы с нее и звание владельца, но не самую землю. Нет, он нестанет обладателем баснословных тринадцати миллионов фунтов, но будет прекраснообеспечен и окружен почетом. Мэгги не придется голодать, нуждаться, зависеть отчьих-то милостей. Но не бывать ей и мисс Клири, не сравняться с мисс Кармайкл ипрочими светскими девицами. Будет она девушкой из вполне уважаемой семьи, ейоткроется доступ в хорошее общество, но к «верхам» ей не принадлежать. Никогда.

Тринадцать миллионов фунтов. Можно вырваться из Джиленбоуна,из безвестности, занять свое место в высших сферах церкви, заслужить прочноерасположение равных и вышестоящих. И теперь же, пока еще молод, пока еще непоздно наверстать упущенное. Мэри Карсон разом переставила захудалый Джиленбоунс далекой окраины на карте папского легата в самый центр его деятельности;отзвук случившегося докатится и до Ватикана. Как ни богата римская католическаяцерковь, тринадцать миллионов фунтов не пустяк. Тринадцатью миллионами даже иона пренебрегать не станет. А внести эти миллионы в церковную казну можеттолько его рука, рука преподобного Ральфа де Брикассара, так написано синимичернилами в завещании Мэри Карсон. Разумеется, Пэдди не станет оспариватьзавещание, знала это и Мэри Карсон, да сгноит ее Господь. Ну, конечно, Пэддипридет в ярость, никогда уже не захочет видеть его и с ним говорить, но, как нивелика будет досада обманутого наследника, судиться он не станет.

Что ж тут решать? Разве он не знает, разве не знал с первойже минуты, едва прочитал завещание, как он поступит? Слезы высохли. С обычнойсвоей грацией отец Ральф поднялся, проверил, аккуратно ли заправлена рубашка вбриджи, и пошел к двери. Надо съездить в Джилли, взять сутану и прочее дляпохорон. Но сперва он еще раз посмотрит на Мэри Карсон.

Хоть окна спальни и открыты, зловоние стало уж вовсенестерпимым: ни ветерка, ни дуновения, занавеси вяло повисли. Твердым шагом онподошел к кровати и остановился, глядя на покойницу. На лице, там, где оно быловлажное, из отложенных мухами яиц уже вылуплялись личинки, полные руки в кистяхи до плеч вздулись от газов зеленоватыми пузырями, кожа кое-где полопалась. Огосподи. Мерзкая старая паучиха. Ты победила, но что это за победа! Однаразлагающаяся карикатура на человеческую природу восторжествовала над другой.Тебе вовек не взять верх над моей Мэгги, не отнять у нее того, чего у тебясамой никогда не было. Пусть я буду гореть в аду рядом с тобой, но я знаю,какая адская мука уготована тебе — вечно гореть бок о бок со мной в том же огнеи видеть, что я вечно остаюсь к тебе равнодушен…

Внизу, в прихожей, его ждал Пэдди, растерянный, бледный дозелени.

— Ох, ваше преподобие! — заговорил он, идянавстречу священнику. — Вот жуть, а? Как гром среди ясного неба! Не ждаля, что она вот так помрет, она же вчера вечером была совсем здоровая! Божемилостивый, что ж мне теперь делать?

— Вы уже видели ее?

— Видел. Господи помилуй!

— Тогда сами понимаете, что надо делать. Никогда еще яне видал, чтобы труп так быстро разлагался. Поскорей уложите ее в какой-нибудьприличный ящик, не то через несколько часов придется ее сливать в бочку из-подкеросина. Завтра с утра пораньше надо ее похоронить. Не теряйте времени, неукрашайте гроб; прикройте его хоть розами из сада, что ли. Да поторапливайтесь,приятель! Я еду в Джилли за облачением.

— Возвращайтесь поскорей, ваше преподобие! —взмолился Пэдди.

Но его преподобие отсутствовал дольше, чем требовалосьтолько для того, чтобы заехать в церковный дом. Сначала он повел свою машину поодной из самых богатых улиц города и остановил ее у шикарного особняка,окруженного искусно разбитым садом.

Гарри Гоф как раз садился ужинать, но, услыхав от горничной,кто его нежданный посетитель, вышел в приемную.

— Не угодно ли отужинать с нами, ваше преподобие? У нассолонина с капустой и отварным картофелем под соусом из петрушки, и в кои векине слишком соленая.

— Нет, Гарри, спешу. Я только заехал сказать вам —сегодня утром скончалась Мэри Карсон.

— Господи Иисусе! Да я же там был вчера вечером! Онавыглядела совсем здоровой!

— Знаю. Около трех часов я проводил ее наверх, и онабыла совершенно здорова, но, по-видимому, умерла, как только легла в постель.Миссис Смит нашла ее мертвой сегодня в шесть вечера. Но смерть наступилагораздо раньше, и это было ужасно; днем, в самый зной, комната стоялазакупоренная, жара как в инкубаторе. Дай бог мне забыть, на что она былапохожа! Отвратительно, Гарри, никакими словами не передать!

— Ее хоронят завтра?

— Иначе невозможно.

— Который час? Десять? В такую жару нам приходитсяужинать на ночь глядя, прямо как испанцам, но звонить людям по телефону ещесовсем не поздно. Хотите, я займусь этим вместо вас, ваше преподобие?

— Спасибо, вы очень добры, для меня это большоеоблегчение. Я приехал в Джилли только переодеться. Когда собирался на этот разв Дрохеду, мне и в голову не приходило, что предстоят похороны. И надо какможно скорей вернуться в Дрохеду, я им там нужен. Заупокойная месса завтра вдевять утра.

— Скажите Пэдди, что я привезу с собой ее завещание,хочу огласить его сразу после похорон. Вам она тоже кое-что оставила, вашепреподобие, хорошо бы и вам присутствовать.

— Боюсь, тут возникает небольшое осложнение, Гарри.Видите ли, Мэри написала новое завещание. Вчера, после того как она простиласьс гостями, она вручила мне запечатанный конверт и взяла с меня слово, что я еговскрою, как только своими глазами увижу ее мертвой. Я так и сделал и обнаружилв конверте новое завещание.

— Мэри написала новое завещание? Сама, без меня?!

— Похоже, что так. Мне кажется, она давно егообдумывала, но чего ради держала это в секрете, понятия не имею.

— И это завещание у вас при себе, ваше преподобие?

— Да.

Отец, Ральф достал из-за пазухи сложенные во много раз листыбумаги и подал юристу.

Гарри Гоф, нимало не раздумывая, тут же начал читать.Дочитал, поднял глаза — и в его взгляде много было такого, чего священникпредпочел бы не увидеть. Восхищение, гнев — и толика презрения.