Я аккуратно сложила газетный лист и положила его на стол.

– А «девятка», между прочим, цела и невредима. В гаражестоит, – меланхолично сказал Олег, не глядя на меня. – Мне ее Марго подарила,за то, что эффектно ее соблазнил.

– Кто это – Марго?

– Лучшая из женщин, которую я знал. Лучшая из актрис.Она была так хороша для меня, что пришлось ее оставить.

Стареющая актриса, голубая мечта детства, вспомнила яЛапицкого…

– Ну и как? Гражданская панихида состоялась?

– Слаб человек, ну не хочется ему умирать, особенноесли предлагают главную роль в туфтовом сериале. Так что я решил скорость непревышать. Богу душу не отдавать, а совсем наоборот – съездить на пару недель вПариж и поразвлечься там с потаскушками в Булонском лесу. Это как раз в моемстиле – наплевать на спектакли и репетиции и сорваться куда глаза глядят.Баловням судьбы это прощается. Ты как думаешь? Кстати, как тебя зовут?

– Анна. Я уже говорила.

– А по званию?

– У меня нет звания. Я говорила тебе…

– Ладно-ладно, все вы говорите. Я и сам говорю, когда внастроении. Говорю, пью водку, люблю девочек из хореографического и программу«В мире животных». Сцена мне тоже нравится, представь себе. Словом, подыхать нев масть было, потому укатил в столицу мира… И, судя по всему, неплохо провелтам время. Завтра должен вернуться…

Из другого кармана он извлек еще один листок бумаги и сновапододвинул его мне.

Это была та же часть той же страницы, сверстаннойтипографским способом, – самая легкомысленная ее часть, «Светская хроника». Нона том месте, где была заметка «Катастрофа на Ленинградке», красовалась совсемдругая – «Интервью у трапа». Только решительный красный маркер был одним и темже.

Текст же выглядел совсем по-другому.

«Сегодня ночью в аэропорту Шереметьево нашим корреспондентомбыл (совершенно случайно!) замечен Олег Куликов, восходящая звезда российскойсцены и лауреат престижной театральной премии «Золотая маска». Послеблистательного дебюта в заглавной роли в спектакле «Женитьба Фигаро» он успелстать не только украшением театральной Москвы, но и непременным героем светскойхроники. «Инфант террибль» московской тусовки не может пожаловаться нанедостаток предложений в кино и театре. Сейчас актер работает над рольюКалигулы в спектакле по пьесе Альбера Камю и, как сообщил он нашемукорреспонденту, находит много общего со своим, мягко говоря, не оченьположительным героем. Спектакль появится в афишах Москвы уже в апреле и обещаетбыть очередной сенсацией. Сейчас же Олег Куликов улетает в Париж (по слухам,его ожидает там новая пассия, солистка парижского «Нового балета», с которойего видели осенью прошлого года на приеме во французском посольстве). Осерьезности намерений актер нам не сообщил, но мы пожелали ему удачи искорейшего возвращения к своим поклонникам…»

– Солистка того стоит? – немного помолчав, спросила я.

– Какая солистка? Я ее в глаза не видел.

– Ничего не понимаю.

– А что тут понимать? После спектакля дико опаздываю насейшен, сажусь в машину, а там уже гости. В пасть – кляп, на глаза – повязку:сиди, мол, не рыпайся. Привезли на какую-то чертову дачу, конспираторы хреновы.Уложили на тюфячке, но поспать не дали. Среди ночи приходит этот хрен моржовый,который сегодня за столиком сидел. И так аккуратненько подсовывает мне вот этиодинаковые бумажки… Ну, не совсем, конечно, одинаковые. В одной, стало быть, яботы завернул, а во второй – уже почти в Париже… Выбирай, говорят, бедолага,что тебе больше нравится. Ничего, говорю, не нравится, но уж некролог меньшевсего, извините. Они тоже начали извиняться – выбора, говорят, нет ни у нас, ниу тебя.

– И что?

– Выбрал Париж, как видишь. Говорят, это единственныйшанс выжить.

Он говорил об этом спокойным, стертым и все равно непотерявшим красоты голосом.

– Чего от тебя хотят?

– Того же, что сделала ты, если я правильно понял.Убийства.

Он взял из моей безвольной руки шар номер три, достал из лузеще несколько и принялся ими жонглировать. Шары мелькали в его ловких руках, ия ждала, когда хотя бы один из них упадет. Но они не падали, не падали, непадали. Они нравились мне, Олег Куликов нравился мне…

– Ты, говорят, Куликов, в армии был неплохим снайпером.И отцы-командиры тебя хвалили. Ты, говорят, Куликов, в постели был неплохимлюбовником. И актрисы в возрасте тебя хвалили… И мы тебя похвалим, если ты длянас убьешь одного человечка, на дне рождения которого выступишь. Со своимФигаро, под номером пять, между известной певицей и известным пародистом.Пристрелишь его во время номера, и, если тебе удастся смыться, считай, повезло:деньги на карман, открытая виза в одну из стран Шенгенской зоны и авиабилет.Вот и долбимся, репетируем, планировка помещений точно такая же, как в домеэтого мужика, которого я должен убрать… Только думаю, мне не повезет… Ты мертв,ты мертв, ты мертв – они все время это говорят, мне не хватает несколькихсекунд. Никому бы не хватило.

Он сжал зубы и все равно нашел в себе силы оскалиться вулыбке, поклониться мне и собрать все шары в руку. Все, до единого. А потомбросил их в стену; ударившись о сукно панелей, они разлетелись в разныестороны…

– Вот такой я смертничек. Ну, ничего, отец за меняпомолится. Он ведь священник. Я тоже должен был стать священником. Он оченьхотел этого. Он так хотел, что я два года врал, что учусь в семинарии… У меняэто хорошо получалось – врать и притворяться, я ведь лицедей, ядрена вошь,лауреат и надежда…

Неожиданно он схватил меня за плечи и опрокинул на стол. Егоруки сомкнулись у меня на горле, а лицо страшно исказилось и страшноприблизилось: я видела провал рта и провалы глаз, в которых не было ничего,кроме застывшей ярости.

– Ты!.. Слушай, ты… Зачем… Зачем это произошло сомной?! Зачем вы влезли в мою жизнь? Вы могли выбрать кого-то другого – актеровкак собак нерезаных по всей Москве бегает… Никто бы о них не вспомнил… А ведь уменя было все, и это «все» я нажил своим трудом, я выхаркал это потом и кровью…И когда все срослось, когда все стало получаться… Появились вы, подонки, гады,твари, сволочи, козлы… Появились и заставили играть в эту гнусную игру по вашимгнусным правилам… Почему я, ну почему я. Господи…

Глаза его наполнились злыми бессильными слезами, и, чтобы невидеть этого, я смежила веки. Он отчаянно прижал мою голову к сукну и затрясее:

– Не закрывай глаза, слышишь!.. Смотри, смотри на меня…Смотри, что вы сделали со мной и с моей карьерой! Лауреат премии «Золотаямаска», герой-любовник, с ума сойти… Ничего, ничего… Все ничего не стоит, еслиможно вот так влезть в жизнь вонючими ментовскими портянками! Чья это жизнь,черт возьми?

– Чья это жизнь, черт возьми? – тихо повторила я. – Чьяэто жизнь?