Страх отпустил меня, и я была спокойна тем бездушным,ледяным спокойствием, которое соткано частью из гнева, частью из ужаса, ачастью из того, чему нет названия. Они ранили Галена – они за это поплатятся.Где-то на задворках сознания билась мысль, что вместо "ранили" надобыло употребить другое слово. Я отогнала эту мысль подальше.

В последний момент, когда палец уже нажимал на спусковойкрючок, я узнала Никку, Бидди и остальных стражей, оставшихся вместе с Холодом,когда мы с Аматеоном унеслись в наше маленькое волшебное путешествие. Медленновыдохнув, я аккуратно подняла ствол к потолку, и меня бросило в дрожь, кактолько я поняла, что едва-едва не пустила пулю в грудь Никке. Будь у моегопистолета спуск помягче... Рана в плечо или руку не страшна, но угоди пуля всердце... Здесь шансы пятьдесят на пятьдесят.

Никка и Бидди остались с нами, он – с пистолетами, она – смечом. Они оба были добродушнейшими из сидхе, но сейчас они выглядели мрачными,высокими и мускулистыми – и опасными, как тигры в джунглях. Опасными просто посвоей природе. Я никогда не видела на лице Никки такой решимости.

Холод по-прежнему меня прикрывал. Думать, что кто-то еще измоих любимых мужчин пострадает из-за меня, было почти невыносимо. Если бы я нецеплялась обеими руками за пистолет в стараниях не пристрелить никого из своих,я бы оттолкнула Холода. Глупо, но пока я не знала, насколько сильно раненГален, я никем больше не хотела рисковать. Очень глупо, особенно есливспомнить, что остальные стражи только что забежали за угол. Магия перенасытилавоздух, мурашками поползла по коже. Лязг металла. Мужской крик, и следом –женский вопль, не боли, а ярости. Я не хотела, чтобы кто-то подвергал себяопасности из-за меня. И не могла ничего сделать, как только подвергатьопасности их всех.

Глаза горели от невыплаканных слез. Кто-то тихо стонал.Слышались звуки – чирканье металла по камню, шаги, движение, – но звукибитвы прекратились. Все кончилось. Вопрос был только – кто победил? Если б сними были Дойл или Холод, я бы не сомневалась в исходе, но Холод стоял передомной, весь будто пружина. Серые глаза рыскали по коридору, словно он не доверялничьей наблюдательности, кроме собственной. В отсутствие Дойла и я не доверяла.

Эти двое никому не доверяли так, как друг другу. Когда яутвердилась в мысли, что только они могут защитить меня? Когда я начала всебольше полагаться на них двоих и терять веру в остальных?

Из-за угла показался Готорн – алая броня забрызгана кровью,будто кто-то стряхнул рядом с ним ручку, только что заправленную краснымичернилами. Он протирал свой клинок куском материи, явно только что отодраннымот чьей-то куртки.

– Все кончено.

Адайр шел за ним следом, сунув шлем под мышку. На лбу и нашее виднелись красные ссадины: шлем был рассчитан на пышную шевелюру и теперьнатирал кожу.

– Они или мертвы, или обезврежены, насколько в нашихсилах было этого добиться, принцесса, Холод.

Я шагнула вперед, все так же сжимая пистолет в руке. Холодменя остановил.

– Убери пистолет, Мередит.

Я посмотрела в холодное лицо, но в глазах увидела боль.

– Почему? – спросила я.

– Потому что я не знаю, что ты сделаешь, если Галенранен смертельно, как скорее всего и есть.

Сердце в груди вдруг заколотилось с бешеной силой, ясилилась вдохнуть и не могла. Я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь, ноничего не смогла выговорить, только болезненно сглотнула, что-то словнозастряло в горле. Наконец я кивнула, убрала пистолет на место и поправила плащ,просто по привычке. Не нарушай линий одежды, если можешь. Привычка – вот чтоостается в те моменты, когда в голове звенит вопль, а ты в таком ужасе, чтоэтот вопль липнет к языку, как металл на морозе.

Холод чуть отступил, убирая пистолеты, но я не остановиласьпосмотреть на это быстрое, отточенное одновременное движение двух рук. Я ужебежала к повороту. Только одно слово непрестанно звучало в моей голове: Гален,Гален, Гален... Я слишком боялась закончить фразу. Слишком боялась делать чтоугодно, кроме как бежать к нему. Мне бы надо было молиться Богине, молиться какникогда в жизни: ведь только что мы были с ней одним целым, она прислушалась быко мне. Но я не молилась ни одному известному мне божеству. Если я и молилакого-то, то Галена.

За поворотом я его увидела. Он лежал на спине, глазазакрыты, руки раскинуты в стороны, нога подвернута под тело, и везде – кровь.Море крови на каменном полу, на Галене и под ним. Столько крови, столько... Янаконец мысленно закончила фразу, единственную молитву, которую я моглавознести: Гален, не умирай, не умирай, Гален, прошу тебя, не умирай!

Я упала рядом с ним на колени. Яркая кровь оттеняла зеленьего волос, и они казались еще зеленей, чем были. Мгновением раньше я отдала бывсе на свете, только бы прижать его к себе. Теперь я медлила, рука внерешительности застыла у его лица. Я хотела дотронуться до него, хотела, чтобыон улыбнулся и открыл глаза. И боялась дотронуться – боялась, что руканаткнется на холодную плоть, боялась узнать.

Я заставила себя коснуться его щеки. Кожа была прохладной,но не холодной. Тяжесть в груди стала чуть-чуть меньше. Я переместила руку нашею Галена, шаря по коже в поисках пульса. Ничего, опять ничего... легкоетрепетание! От облегчения я вся обмякла, рука соскользнула с шеи на зеленыезавитки на затылке, но они были пропитаны кровью. Я подняла вверх окрасившиесяалым пальцы.

– Откуда вся эта кровь?

Оказывается, я произнесла это вслух, потому что Адайр мнеответил:

– У нас не было времени осмотреть его раны, принцесса.Я кивнула, давая понять, что услышала.

– Надо остановить кровотечение.

Адайр присел у плеча Галена.

– Я послал за целителем.

Я качнула головой.

– Он холодеет. Надо немедленно остановить кровопотерю,не дожидаясь целителя.

– Сидхе, умирающий от потери крови, – это несидхе.

Я повернулась на голос и увидела Киерана, лорда ножей, наколенях и со связанными за спиной руками. И все же Иви держал острие меча прямоу его горла. У Киерана была только одна рука власти, и никакой другой магии вего распоряжении сейчас не имелось, отчего многие сидхе считали его слабым. Ноединственное волшебство, которым он владел, было смертоносным. Он могиспользовать свою силу словно нож, глубоко рассекая тело даже на расстоянии.Теперь я знала, почему Гален упал, даже не вынув оружия. Но зачем былоустраивать ему ловушку?

Мой взгляд переместился на еще три коленопреклоненныефигуры. Все три – женщины из гвардии Кела. Это меня не удивило. Чуть подальшена боку лежал роскошно одетый мужчина, он стонал, и под ним уже началасобираться лужица крови. Но руки у него тоже были связаны за спиной. Лица его яне видела, но мне не важно было, кто он. Может, позже мне станет интересно, носейчас – если он не может вылечить Галена, то какое мне дело?