Знаю только одно: с той минуты символы сталивозникать повсюду, ибо разговор этот открыл мне глаза. Мне нелегко это далось,но все же однажды вечером я сообщил домашним, что, хотя у меня есть все, о чемтолько может мечтать человек, я несчастлив, ибо родился на свет, чтобы статькузнецом. «Ты родился цыганом, – возмущенно вскричала жена, – ты претерпелстолько унижений, чтобы достичь того, что достиг, а теперь хочешь вернутьсяна­зад?!» А сын был страшно доволен, потому что ему тоже нравились деревенскиекузницы, а вот научные лаборатории в больших городах он терпеть не мог.

И я начал делить время между биологическимиисследованиями и работой в подручных у кузнеца. Я сильно уставал, но жилось мневеселей, чем прежде. И пришел день, когда я уволился и открыл собственнуюкузню. Поначалу дела шли плохо: стоило мне лишь поверить в жизнь, как положениенаше ухудшилось. Но однажды, работая, я заметил перед собой символ.

Я получаю необработанный кусок железа и долженпревратить его в деталь автомобиля, кухонной утвари или какой-нибудьсельскохозяйственной машины. Как это делается? Прежде всего, заготовка приадской температуре раскаляется докрасна. Затем я беру самый тяжелый молот инесколькими безжалостными ударами придаю ей нужную форму. Затем погружаю вбадью с холодной водой, и вся кузница окутывается шипящим паром, а железка трещити вопит от резкого перепада температур.

Все это надо повторять до тех пор, пока недобьешься своего, – одного раза недостаточно.

Кузнец надолго замолчал, потом закурил ипродолжил:

– Бывает так, что железо, попавшее ко мне вруки, не выдерживает такого обращения. От смены жара и холода, от ударов онопокрывается трещинами. И я знаю, что уже никогда не станет оно хорошим лемехомдля плуга или валом. И тогда я просто отбрасываю его в кучу лома, которую тывидела у дверей моей мастерской.

Еще немного помолчав, он заговорил снова:

– Я знаю – Бог калит меня в пламени скорбей.Принимаю тяжелые удары молота, которые наносит мне жизнь. Порою чувствую себятаким же холодным, как вода, которой мучаю железо. Но прошу только об одном:«Боже мой, Мать моя, не отступайся, пока не придашь мне форму, желанную тебе.Делай, как сочтешь нужным и столько времени, сколько понадобится, – но тольконе выбрасывай меня в груду никчемных душ».

* * *

Когда завершился мой разговор с этимчеловеком, я, хоть и не вполне еще протрезвела, поняла, что отныне жизнь мояизменится. В подоплеке всего того, что мы познаем, лежит Традиция, и мнепредстоит отправиться на поиски людей, которые сознательно или инстинктивносумели обнаружить женскую ипостась Бога. Надо не поносить власти и ихполитические манипуляции, а делать то, что мне и вправду хотелось. А хотелосьмне лечить людей.

Ресурсов никаких не имелось, и потому ясблизилась кое с кем из местных жителей, и они открыли мне мир лекарственныхтрав. Я стала сознавать, что существует народная традиция, уходящая корнями вседую старину и передаваемая из поколения в поколение через опыт, а не черезнабор технических приемов. Благодаря ей я сумела пройти гораздо дальше, нежелипозволяли мои дарования, ведь теперь я находилась здесь не потому, чтовыполняла задание моих университетских руководителей, или способствовалаэкспорту оружия, или невольно пропагандировала какую-то политическую партию.

А потому, что мне нравилось лечить людей.

Я стала ближе к природе, к фольклору, крастениям. Вернувшись в Англию, спрашивала врачей: «Вы всегда точно знаете,какое лечение назначить, или иногда руководствуетесь интуицией?» И едва ли невсе – ну, разумеется, после того, как лед отчуждения был сломан, – отвечали,что часто слышали некий голос, слышали и слушались его, а если пренебрегали им,лечение не шло. Конечно, они использовали весь арсенал современной медицины,однако знали – есть угол, темный закуток, где и сокрыт истинный смыслисцеления. И наилучшие решения принимались порой словно бы по наитию.

Мой хранитель вывел мой мир из равновесия,хоть и был всего лишь цыганом-кузнецом. У меня возникло обыкновение хотя бы разв год приезжать к нему в деревню и обсуждать с ним, насколько меняется жизнь унас перед глазами, как только мы решаемся взглянуть на вещи по-иному. Иногда явстречала там и других его учеников, и мы рассказывали друг другу о нашихстрахах, о наших победах. Хранитель говорил: «Мне тоже бывает страшно, но втакие минуты я открываю мудрость, находящуюся вне меня, и делаю следующий шаг».

Я много зарабатываю, практикуя в Эдинбурге, азарабатывала бы еще больше, если бы переехала в Лондон. Но предпочитаюнаслаждаться жизнью. Делаю, что нравится: сочетаю старинные способы лечения ссамыми новейшими методиками. Пишу по этому поводу исследование, и многиепредставители «научного сообщества», прочитав мои статьи в медицинскихжурналах, решились наконец делать то, на что прежде не отваживались.

Не верю, что источник всех зол – это голова:нет, болезни существуют реально. Считаю, что изобретение антибиотиков иантивирусных препаратов – это огромный шаг вперед. Не собираюсь лечитьаппендицит медитацией – тут понадобится своевременное и умелое хирургическоевмешательство. Сочетаю смелость и осторожность, технологию – с наитием. Идостаточно благоразумна, чтобы не рассуждать об этом здесь, иначе менянемедленно объявят знахаркой, и тем самым многие жизни, которые могли бы бытьспасены, будут загублены.

Впадая в сомнения, прошу помощи у ВеликойМатери. И Она ни разу еще не оставляла меня без ответа. Но неизменно советуетмне быть скромной, и по крайней мере два или три раза я давала тот же советАфине.

Но она, пребывая в ослеплении от только чтооткрытого ею мира, не послушалась.

ВЕДЬМА С ПОРТОБЕЛЛО

ЛОНДОН (© Jeremy Lutton)

Это – одна из причин, по которой я не верю вБога. Посмотрите лучше, как ведут себя те, кто верит!» Так отреагировал РобертУилсон, коммерсант с Портобелло-роуд.

Эта лондонская улица, известная во всем миресвоими антикварными магазинами и субботними распродажами подержанных вещей,вчера вечером превратилась в поле битвы. Потребовалось вмешательство не менеепятидесяти полицейских из Кенсингтона и Челси, чтобы охладить страсти, однакопять человек все же пострадали – к счастью, несерьезно. Причиной побоища,продолжавшегося около двух часов, стал призыв преподобного Йена Бака покончитьс «культом сатаны, свившим себе гнездо в самом сердце Англии».