Наоми кивнула:

«Все пьяные. И не в каком-нибудь занюханном баронском замке,а во дворце. В самом дворце!»

Деннис мрачно кивнул, вспомнив встречного им певца:

«Надо радоваться. Если бы стражники были такими, как приРоланде, мы бы уже вместе с Питером сидели в Игле. Но я не радуюсь».

«Если бы я был Томасом, — сказал Бен, — я дрожал бы, тольковзглянув на север. Если этот сброд — все, что у него осталось».

Деннис потрепал Фриски по голове:

«Шла за мной от самого дома Пейны? Что за умница!»

Фриски завиляла хвостом.

«Деннис! — сказала Наоми. — Ты не мог бы рассказать нам всюисторию о том, как Томас ходил во сне?»

Когда он закончил, было уже семь часов. За стенами замкатусклый рассвет еле-еле пробивался сквозь снежную завесу — на Делейн пала самаясильная снежная буря за многие годы. Ветер завывал, как целая армия ведьм, иего было слышно даже из хранилища. Фриски время от времени поднимала голову итихонько скулила.

«Что теперь нам делать?» — спросил Деннис.

Бен, который вновь и вновь перечитывал краткое посланиеПитера, сказал:

«До вечера — ничего. Скоро замок проснется, и нам никак невыбраться отсюда незамеченными. Давайте поспим и наберемся сил. А ночью…»

Бен коротко изложил свой план. Наоми улыбалась. ГлазаДенниса блестели от возбуждения.

«Да! — воскликнул он. — Бен, ты гений!»

«Ну, не надо так пышно», — сказала Наоми, но сама улыбаласьтак, что, казалось, голова ее вот-вот разломится пополам. Она нагнулась к Бенуи звучно чмокнула его в щеку.

Бен покраснел, как пожарное ведро («мозги закипели», —говорят в таких случаях в Делейне), но не думаю, что ему было неприятно.

«А Фриски нам поможет?» — спросил он. Фриски гавкнула,изъявляя полную готовность.

Они обсуждали план еще довольно долго, пока непочувствовали, что их клонит в сон. Не забывайте, что они целые сутки были на ногах.

«Пора спать», — сказал Бен.

«Ура! — воскликнула Наоми, устраивая себе лежанку рядом сФриски. — Мои ноги будто…»

Деннис деликатно кашлянул.

«Что такое?» — Бен повернулся к нему.

«Может, у вас есть что-нибудь… поесть?»

«Конечно! Что ты думаешь… — тут Наоми вспомнила, что Денниспокинул дом Пейны шесть дней назад, и по его виду было непохоже, что он за этовремя много ел. — Ох, Деннис, извини! Мы просто кретины. Когда ты ел впоследний раз?»

Деннис сглотнул слюну:

«Не помню. Как следует — дома, неделю назад».

«Что ж ты сразу не сказал?» — воскликнул Бен.

«Слишком рад был вас видеть», — Деннис улыбнулся. При видеих плотных рюкзаков его желудок шумно потребовал дани. Но его мучила однамысль:

«Надеюсь, репы у вас нет?»

Наоми удивленно подняла брови:

«Репы? У меня нет, а у тебя, Бен?»

«Вроде нет».

Счастливая улыбка появилась на лице Денниса.

«Вот и хорошо», — сказал он.

Об этой буре до сих пор вспоминают в Делейне. К утру выпалслой снега в пять футов толщиной, а ветер смел его в сугробы еще выше. К вечеруветер превратился в настоящий ураган. У крепостных стен намело столько снега,что он закрыл не только первый и второй этажи, но и третий.

Может быть вы решите, что такая погода благоприятствовалабегству Питера. Но при подобном ветре очень трудно даже просто идти — не то чтоспускаться на тонкой веревке с высоты триста футов. К тому же ветер гигантскойщеткой смел с площади весь снег, оставив голые камни, казалось, только иждущие, когда Питер упадет на них.

Да и веревка Питера была очень ненадежной. Да, она держалаего во время опыта в камере, но была еще одна вещь, касающаяся перегрузки, окоторой Иосиф не сказал Питеру в свое время — чем веревка длиннее, тем скорееона рвется.

Его веревка была очень длинной. И очень тонкой.

В тот день случилось много несчастий и много героическихпоступков — одни удачные, другие безуспешные. Некоторые фермы сдуло ветром, какдома глупых поросят, сдутые жадным волчьим дыханием. Их жители частью бежалипод защиту стен замка, связавшись вместе, чтобы не потеряться, другиезаблудились в полях, и их замерзшие, изъеденные волками трупы нашли тольковесной.

Но к семи вечера ветер немного стих. В замке рано леглиспать — при невозможности выйти наружу, особых дел не было. Один за другимгасли огни. Часовой на башне кричал изо всех сил, но ветер заглушал его.Обитатели замка могли услышать его только в десять, но в это время большинствоих уже спали.

Спал и Томас, но беспокойно. Рядом не было Денниса, чтобыуспокаивать его, Деннис все еще болел. Томас не один раз хотел послать пажа егопроведать (или даже сходить сам, все же он любил Денниса), но все что-тоотвлекало. Бумаги… прошения… и, конечно, вино. Томас надеялся, что придет Флегги принесет его снотворное, но со времени неудачного похода на север чародей велсебя странно — будто ему что-то не нравилось, но он не знал, что именно. Каквсегда, вой ветра напомнил Томасу ночь, когда умер его отец, и он боялся, чтоне сможет уснуть… А если и сможет, его разбудят кошмары, в которых отец будет,исчезая в пламени, проклинать его. Поэтому Томас провел большую часть дня залюбимым занятием, и если я вам скажу, сколько бутылок вина он выпил, вы неповерите.

Лежа на диване, Томас думал: «Голова раскалывается, животболит… Нет, быть королем хуже всего».

С такими мыслями он и заснул.

Проспал он не больше часа… потом встал и пошел. Похожий напривидение в своей ночной рубашке, он прошел по коридору. В ту ночь его сноваувидела служанка со стопкой белья, и он показался ей так похожим на старогокороля Роланда, что она с криками убежала.

Он шел все дальше, пока не дошел до потайного хода. Открылдверь, вошел, отодвинул панели, закрывавшие стеклянные глаза Нинера, и взглянулв комнату своего мертвого отца невидящими сонными глазами. Там мы и оставим егона время, с пятнами вина на рубашке и со слезами, текущими по щекам.