«Если упадет, то разобьется», — подвел итог Бен, и ониподавленно замолчали.

Флегг достиг вершины лестницы и побежал по коридору,по-прежнему усмехаясь. Пот заливал его лицо.

Он отложил топор и открыл первый засов на двери Питера.Потом второй… потом остановился. Вдруг птичка не пытается упорхнуть, а ждет егоза дверью с чем-нибудь увесистым в руках?

Но когда он заглянул в глазок, он сразу понял все и зарычалв гневе.

«Не так-то это легко, моя птичка! Посмотрим, как тыполетишь, когда я обрежу твою веревку!» Он открыл третий засов, ворвался вкамеру и бросился к окну. Улыбка вернулась на его лицо. Он решил пока необрезать веревку.

Питер спускался. Все мускулы у него одеревенели; ужаснохотелось пить. Ему казалось, что он висит на этой веревке целую вечность, чтовсе напрасно, и он скоро умрет — не разобьется, а умрет от жажды.

Он по-прежнему не смотрел вниз, но испытал страннуюпотребность взглянуть вверх. Он поднял голову. Там, с высоты двести футов, нанего скалилось белое лицо Флегга.

«Привет, моя птичка! — весело крикнул Флегг. — У меня топор,но, думаю, он мне не понадобится. Я его отложил, видишь?» — он показал пустыеруки.

Вся сила, казалось, разом ушла из рук и ног Питера при видеэтого ненавистного лица. Он уже не ощущал веревку — только видел, как онатянется из его кулаков.

Теперь он поглядел вниз… и увидел три бледных, запрокинутыхлица, очень маленьких. Он все еще был не в двадцати, не в сорока, а в ста футахнад каменной мостовой, на высоте четвертого этажа.

Он не мог больше спускаться, а просто висел на веревке. Снегтихо падал на его лицо. Вверху Флегг начал смеяться.

«Почему он остановился? — закричала Наоми, вцепившись в рукуБена. Она смотрела на силуэт Питера, медленно раскачивающийся, как телоповешенного. — Что с ним?»

«Не знаю».

Наверху смех Флегга внезапно оборвался.

«Кто здесь? — его голос был как гром. — Отвечайте, если вамдорога жизнь! Кто здесь?» Фриски заскулила и спряталась за Наоми.

«О боже! — воскликнул Деннис. — Что нам делать, Бен?»

«Ждать, — мрачно сказал Бен. — А если он спустится драться.Подождем, что будет дальше. Мы…»

Но долго ждать им не пришлось. Все решилось в несколькосекунд.

Флегг увидел тонкость и белизну веревки Питера и мгновеннопонял все — и про салфетки, и про кукольный домик. Питер чуть не обвел еговокруг пальца. Но он увидел и еще кое-что. Торчащие концы веревок футах впятнадцати от верхнего конца.

Он мог повернуть железный прут, чтобы он полетел вниз иразбил Питеру голову. Мог перерубить веревку топором. Но он предпочел датьсобытиям идти своим чередом… пока не услышал голоса внизу.

Но тут веревка лопнула, как туго натянутая струна.

«Прощай, птичка! — крикнул Флегг, высовываясь в окно, чтобыполучше разглядеть падение Питера. — Про…»

Потом он замолчал, и глаза его расширились, как тогда, когдаон заглядывал в кристалл. Он закричал в гневе, и этот крик разбудил большенароду в городе, чем падение Церкви Всех Богов.

Питер услышал хлопающий звук и почувствовал, что летит вниз.

Холодный ветер ударил в лицо. Он еще успел пожелать, чтобыон умер сразу. Если этого не случится, боль будет ужасной.

Потом Питер упал в груду королевских салфеток, которыеФриски вывезла на тележке из Торговой двери замка. Размер этой груды, похожейна стог белого сена, так никогда и не узнали точно — мнения Бена, Наоми иДенниса на этот счет расходились. Вернее всего было бы спросить Питера; ведьименно он упал в самую середину этой белой пахучей кучи, и ему показалось, чтов высоту она не меньше двадцати футов.

Может, он был и прав.

Как я сказал, он упал прямо в середину и лежал вобразовавшемся кратере, не двигаясь. Вверху вопил Флегг, и Бен подумал: «Зрякричишь, чародей. Он умер, несмотря на все наши старания».

Но тут Питер сел. Он выглядел растерянным, но живым. Необращая внимания на Флегга и на то, что в любую минуту могли подоспетьстражники, Бен Стаад в восторге закричал. Он схватил Наоми в охапку ипоцеловал.

«Ура-а-а! — присоединился к ним Деннис. — Ура королю!».

Потом сверху опять закричал Флегг. Этот крик мигом остановилвсе «ура» и поцелуи.

«Вы заплатите головами! — кричал Флегг, обезумев от гнева. —Вы все! Стражники, к Игле! К Игле! Цареубийца сбежал! Убейте его! Убейте егошайку! Скорее к Игле!» В замке, окружающем площадь со всех четырех сторон,начали зажигаться окна… послышался топот бегущих ног и лязг металла.

«Убейте принца! — продолжал бушевать Флегг. — Убейте ихВСЕХ!».

Питер пытался встать и упал. Часть его говорила, что оннемедленно должен встать и бежать, иначе они погибнут… но другая частьубеждала, что он уже мертв, и все это — только видение. Ведь он свалился прямона салфетки, те самые, о которых он столько думал последние пять лет. Как можетэто не быть видением?

Сильная рука Бена сжала его руку, и он понял, что всереально, все на самом деле.

«Питер, ты в порядке?»

«Почти, — сказал Питер. — Надо уходить».

«Мой король! — Деннис упал на колени, продолжая улыбаться вовесь рот. — Клянусь в вечной вере…»

«Потом, — Питер тоже улыбнулся. Теперь Бену пришлосьподнимать Денниса. — Сперва нужно удрать отсюда».

«Куда? — спросил Бен. Все они знали, что Флегг уже торопитсявниз. — Они со всех сторон, судя по звуку».

По правде говоря, Бен думал, что, куда бы они ни пошли, импридется сражаться — и погибнуть. Но Питер твердо знал, куда нужно идти.

«К Западным воротам, — сказал он, — и быстрее. Бегом!».

И они побежали.

Ярдах в пятидесяти от Западных ворот им преградил путь отрядиз семи заспанных гвардейцев. Их только что вырвали из теплой караулки, где онипили мед и рассказывали друг другу байки. Вел их юнец лет двадцати в скромномзвании гошалька (по-нашему, сержант). Но он был трезв и полон решимости.