— Ваша Лиза, — фыркал тем временем АлександрГригорьевич, — написала ужасное объявление. Вот, читайте.

— И что страшного? — удивилась я, глянув влисток. — Просто сообщение о рождественском вечере.

— Вот! Именно о рождественском!

— И что?

— Не понимаете?

— Нет, — честно призналась я.

— Боже, — закатил глаза директор, — теперьясно, откуда ветер дует — из семьи! Значит, озвучиваю текст, состряпанныйЕлизаветой: «Дорогие друзья, в нашей школе состоится рождественский вечер.Приходите, будет очень весело. Мы нарядим елку, включим гирлянды и устроимнебольшой концерт, который завершится совместным распеванием песни проРождество. Затем будет ужин и дискотека. Желающие закусить и получить подарокдолжны сдать по двести рублей Елизавете Романовой. Тот, кто не хочет есть ииметь сувенир, может прийти на вечеринку так. Только в столовую, на фуршет,станут пускать лишь по специальному талону и подарок дадут по нему. Проносить ссобой еду и напитки нельзя. Форма одежды любая приличная. Приветствуютсякарнавальные костюмы. Меню: бутерброды с колбасой и сыром, торт, конфеты, вода«кола». Счастливого Рождества!»

— И что? — удивилась я. — Вполне пристойно!

Александр Григорьевич нахмурился:

— Это оскорбление.

— Для кого? — изумилась я.

— Рождение Христа отмечают не все, — напомнилдиректор. — Не успеет бумага повисеть час на доске объявлений, как ко мне могутявиться, допустим, родители Гриши Гольдринга и поинтересоваться: «Если будетвечеринка по поводу Рождества, то когда состоится празднование Хануки?»

Я чихнула, а школьное начальство тем временемпродолжало:

— Еще придет мама, скажем, Раисы Мухаметшинойи напомнит про Рамадан, период, когда мусульманам нельзя пить, есть ивеселиться в течение светлого времени суток. В этом году он приходится надекабрь.

— Ну, — протянула я, — с ситуацией легкосправиться: уберите из объявления слово «рождественский», оставьте просто«вечер», «праздник», тогда чувства верующих иных конфессий не будут оскорблены.Обычная тусовка — это политкорректно.

— А мусульмане? — напомнил директор. — Им естьнельзя!

Я слегка растерялась, но потом живо нашлавыход из положения:

— Может, начать фуршет после захода солнца?Или разложить еду для правоверных мусульман в специальные коробочки и вручитьдетям перед уходом?

— Колбасу! — воздел руки к небу АлександрГригорьевич.

— А что в ней плохого? — снова не поняла янегодования директора. — Главное, чтобы оказалась свежей.

— В данном продукте содержится свинина, а еезапрещено употреблять и иудеям, и мусульманам, — взвыл директор. — Обязательнопридут делегации от родителей.

— Можно купить бастурму, ее производят изконины! — ловко отбила я мяч.

   — Типун вам на язык, — зашипелАлександр Григорьевич. — Знаете, кто у нас в школе основной спонсор? За чейсчет купили компьютеры и отремонтировали столовую? Огромную сумму дал СергейИванович Николаев, отец Никиты из девятого «В». И он нам, пока здесь его сынучится, еще помощь окажет, хоть в каждом классе ребенка на второй год оставляй,чтобы спонсора не лишиться.

— Думаю, Сергей Иванович Николаев навернякаправославный, — осторожно предположила я. — Ему-то по какой причине от колбасыили бастурмы шарахаться?

Директор нервно глянул на дверь и, понизивголос, сообщил:

— Против колбасы выступят другие. А пробастурму лучше не упоминать — ее, как вы правильно заметили, из кониныпроизводят, — потому что наш дорогой спонсор Сергей Иванович держит конюшню. Онстрастный любитель лошадей, и его инфаркт хватит, если про бастурму услышит.

— Ладно, — сдалась я, — оставьте лишь сыр,торт, фрукты…

— Тут возмутятся Евдокимовы, их Лена учится вдесятом «А».

— Им-то что не так? Какой веры люди? Ониэскимосы и поэтому не употребляют сыр?

— Разве коренные народы Севера отвергаютмолочные продукты? — насупился Александр Григорьевич. — Не знал, не знал…

— Просто глупо пошутила, — нехотя призналасья.

— Евдокимовы полные вегетарианцы, — вздохнулАлександр Григорьевич, — в торте содержатся яйца, а сыр из молока. Если напраздничном столе будут подобные яства, это оскорбит чувства Лены. ПапаЕвдокимов явно пообещает сообщить в департамент об ущемлении прав дочери. Ивообще, они с женой «зеленые».

— Он босиком ходит? — поинтересовалась я. —Голым?

— Нет, конечно, — оторопело отозвался вконецзамороченный директор, — в ботинках и дубленке его видел вчера после обеда.

— Человек, носящий кожаную обувь и верхнююодежду из шкуры овцы, не имеет права заикаться о «зелености» и полномвегетарианстве, — попыталась я слегка привести директора в чувство. — А тостранно получается: сыр не ем, яйца отвергаю, на мясо даже не гляжу, живу сживотными в мире, а в плане прикида прокол выходит.

— Может, он сшил дубленку из умершего отестественных причин животного, — предположил Александр Григорьевич. — Любилего, лелеял, а когда оно, отжив свой век, откинуло копыта, решил: чего зряшкуре пропадать…

Я искоса глянула на вспотевшего АлександраГригорьевича. Еще немного — и у директора окончательно съедет крыша.

— Понимаю, положение непростое, но из любогоугла можно найти выход. Накройте много столов. Поставьте на них таблички«Иудеи», «Мусульмане», «Вегетарианцы»… Кто там еще есть? Кришнаиты? Шаманы? Ой,про католиков забыли! Впрочем, имеются еще протестанты, лютеране, баптисты,адвентисты седьмого дня, свидетели Иеговы… Вам не хватит мебели для фуршета.Кстати, есть люди, уверенные в том, что растения живые, они утверждают, чтоогурцы визжат от страха, когда их режут на салат, а помидорчики получаютинфаркт при виде человека с вилкой!

Александр Григорьевич вытащил из карманаогромный, не слишком чистый носовой платок и начал судорожно промокатьвспотевший лоб. Мой глаз приметил в одном углу измятой тряпки вышитую золотыминитками корону. Скажите, пожалуйста, наш индюшонок считает себя герцогом, никакон обзавелся фамильным гербом. Внезапно мне стало жаль директора, похоже, он нетолько идиот, но и жуткий трус.

— Отмените банкет, — вылетело у меня.

— Совсем? — встрепенулся директор.