Очутившись дома, я сразу поднялся в кабинет и распахнулнастежь окна, впустив в комнату влажный знойный ветер. Кое-где на плоскихкрышах квартала можно было различить тела, распростертые на матрацах ипростынях: люди искали спасения от жары и пытались заснуть. Вдалеке возносилиськ небесам три широкие трубы на Паралело. Точно погребальные костры, онивыбрасывали облака белого пепла, хрустальной пылью припорошившего Барселону.Чуть ближе высилась статуя Меркурия, взлетавшего с купола церкви. Она напомниламне ангела на капоте «роллс-ройса» и брошь, неизменно украшавшую лацкан пиджакаКорелли. И я почувствовал, что город, после многих месяцев безмолвия, вновьговорит со мной и поверяет свои секреты.

Вдруг я увидел ее. Она притулилась, скорчившись на крыльце укакой-то двери в убогой тесной щели между старыми домами, именовавшейся улицейМоскас. Исабелла. Меня разобрало любопытство, сколько времени она тампросидела, а потом я сказал себе, что это не мое дело. Я собирался закрыть окнои удалиться за письменный стол, когда заметил, что у девушки появиласькомпания. Парочка типов, не внушавших доверия, неторопливо — пожалуй, дажеслишком — приближалась к ней по переулку. Я вздохнул, взмолившись про себя,чтобы они прошли мимо. Как бы не так. Один из молодчиков встал в конце улочки,блокируя выход. Второй опустился на колени перед девушкой, протягивая к нейруки. Девушка отпрянула. Спустя миг две тени сомкнулись над Исабеллой, и яуслышал ее крик.

Я был на месте через минуту. Когда я прибежал, один субъектдержал Исабеллу за руки, а второй задирал юбку. Ужас искажал лицо девушки. Тот,второй тип, со смехом прокладывавший себе путь между ее бедер, прижимал к горлужертвы нож. Из пореза текли три струйки крови. Я огляделся по сторонам. У стеныбыли свалены ящики с мусором, груда брусчатки и остатки строительныхматериалов. Я схватил то, что подвернулось под руку, — металлический брусв полметра длиной, прочный и увесистый. Первым мое присутствие заметил субъектс ножом. Я шагнул вперед, замахнувшись железным брусом. Его взгляд метнулся сбруса на мое лицо, и улыбка на его губах стерлась, когда он заглянул мне вглаза. Второй тоже повернулся и увидел, как я надвигаюсь на него с занесеннойпалкой. Оказалось достаточно легкого кивка, чтобы он выпустил Исабеллу ипоспешил спрятаться за спиной приятеля.

— Давай, уходим, — пробормотал он.

Его дружок не отреагировал на разумные слова. Он прожигалменя горящим взглядом, сжимая в руке нож.

— Торопишься на свои похороны, сукин сын?

Я взял Исабеллу за руку и поднял с земли, не выпуская извиду вооруженного противника. Нашарив ключи в кармане, я протянул их девушке.

— Иди домой, — бросил я. — Делай, что говорю.

Исабелла заколебалась на миг, но потом послышались ее шагипо переулку, удалявшиеся в сторону Флассадерс.

Тип с ножом, заметив, что она уходит, злобно усмехнулся:

— Я тебя прирежу, подонок.

Я не сомневался, что он способен, а главное, хочет исполнитьсвою угрозу. Однако по выражению глаз моего противника я понял, что он неполный дурак. Он не спешил расправиться со мной, прикидывая, сколько можетвесить металлический брус, а также хватит ли мне силы, смелости и временираскроить ему череп прежде, чем он воткнет в меня клинок навахи.[37]

— Попробуй, — подбодрил его я.

Субъект сверлил меня грозным взором несколько мгновений, азатем фыркнул. Его товарищ испустил вздох облегчения. Бандит сложил нож иплюнул мне под ноги. Развернувшись, он зашагал обратно в тень, из которойпришел, а приятель побежал следом, как верный пес.

Я обнаружил съежившуюся на корточках Исабеллу на лестничнойплощадке дома с башней. Она тряслась всем телом и держала ключи обеими руками.При моем появлении она резко вскочила.

— Хочешь, я вызову врача?

Она замотала головой.

— Ты уверена?

— Они не успели мне ничего сделать, — пробормоталадевушка, глотая слезы.

— Мне так не показалось.

— Они ничего мне не сделали, понятно? — заспорилаона.

— Понятно, — сказал я.

Я хотел поддержать ее, когда мы стали подниматься поступеням, но она отстранилась.

Мы вошли в дом, и я проводил ее в ванную комнату и зажег тамсвет.

— У тебя есть смена чистой одежды, чтобы переодеться?

Исабелла показала мне сумку, которую держала, и кивнула.

— Давай, сполоснись, а я пока приготовлю что-нибудь наужин.

— Неужели вы голодны в такой час?

— Представь, я хочу есть.

Исабелла прикусила нижнюю губу.

— Честно говоря, я тоже…

— Тогда конец спору, — отозвался я.

Закрыв дверь ванной, я подождал под дверью, пока не услышал,как потекла вода. Тогда я отправился на кухню и поставил кипятить воду. У меняоставалось немного риса, овощей и свинины из тех продуктов, что Исабеллапринесла накануне утром. Я соорудил из всего этого импровизированное блюдо иждал почти полчаса, когда Исабелла выйдет из ванной, успев за это время выпитьполбутылки вина. Я слышат ее яростные рыдания за стеной. На пороге кухнидевушка появилась с покрасневшими глазами, и выглядела она в это мгновениесовсем ребенком.

— У меня, кажется, пропал аппетит, — пробормоталаона.

— Сядь и поешь.

Мы уселись за небольшой стол, стоявший в центре кухни.Исабелла не без подозрения поглядела на тарелку риса с ломтиками ветчины,которую я поставил перед ней.

— Ешь, — приказал я.

Она зачерпнула немного риса ложкой и поднесла ко рту.

— Вкусно, — поделилась она.

Я налил ей полбокала вина и долил водой.

— Отец не разрешает мне пить вино.

— Я не твой отец.

Мы молча поужинали, поглядывая друг на друга. Исабелла съеладочиста свою порцию и кусок хлеба, который я ей отрезал. Потом девушка робкоулыбнулась. Похоже, она толком даже не успела испугаться. Затем я довел ее додверей спальни и зажег свет в комнате.

— Попробуй поспать немного, — сказал я. —Если тебе что-то понадобится, постучи в стену. Я буду в соседней комнате.

Исабелла закивала.

— Я ведь слышала, как вы храпите, прошлой ночью.

— Я не храплю.

— Наверное, это гудели водопроводные трубы. Или скореекто-то из соседей держит медведя.

— Еще одно слово, и ты вновь окажешься на улице.