И теперь, пока он, стоя на карнизе, ожидал продолженияинтервью, Элис подумала о том, что он просто излучает удачливость, успех иэнергию. И силу. От Мэтью Фаррела исходила дерзкая, хищная сила. Да, загорелый,стройный, элегантно одетый человек… Но даже безупречный костюм, сшитый улучшего портного, и вежливая улыбка не могли скрыть жестокости и полногоотсутствия жалости в этом человеке — качеств, заставлявших окружающих пытатьсявсеми силами угодить ему и ни в коем случае не ожесточить. Такой враг опасен.Словно все его существо молчаливо предупреждало: подумай тысячу раз, прежде чемпытаться перейти дорогу Мэтью Фаррелу.

— Мистер Фаррел! — окликнула Барбара Уолтере, выходя изфургона и придерживая обеими руками норовившие разлететься волосы. —Невозможная погода! Придется разговаривать в доме. Установка оборудованиязаймет несколько минут. Нельзя ли нам устроиться в гостиной?

— Конечно, — кивнул Мэтт, скрывая раздражение заученнойулыбкой. Он не любил репортеров, и согласился встретиться с Барбарой Уолтерелишь потому, что любая очередная заметка о его личной жизни и романтическихсвязях служила прекрасной рекламой «Интеркорпа», а когда речь шла о егоимперии, Мэтт был готов на любые жертвы. Девять лет назад, после окончаниявенесуэльского контракта, Мэтт использовал премию и деньги, вложенныеСоммерсом, на покупку небольшой компании, производившей запчасти к автомобилями в то время находившейся на грани банкротства, а год спустя продал ее в двараза дороже первоначальной стоимости. На свою долю прибыли и деньги, взятые вкредит в банке и у отдельных вкладчиков, он основал «Интеркорп», и в следующиенесколько лет продолжал скупать почти разорившиеся компании, оказавшиеся в бедене из-за плохого руководства, а из-за недостатка оборотного капитала, а потом,быстро выправив положение, ждал очередного покупателя.

Позже он изменил политику и вместо продажи приобретал всеновые предприятия. В результате всего за десять лет «Интеркорп» превратилась вмогучую финансовую империю, совсем такую, как представлял себе Мэтт, покатрудился дни и ночи на сталелитейном заводе и потел на буровой. И сегодня«Интеркорп» стала огромным конгломератом с главной конторой в Лос-Анджелесе,контролирующим такие отрасли, как научно-исследовательские фармацевтическиелаборатории и текстильные фабрики.

До сих пор Мэтт приобретал только выставленные на продажукомпании. Но год назад он начал вести переговоры о покупке фирмы попроизводству электронного оборудования с мультимиллионным капиталом,расположенной в Чикаго. Собственно говоря, руководители компании самипредложили Мэтту купить ее.

Идея понравилась Фаррелу, но после многих часов обсуждений исовещаний совет директоров «Хаскелл электронике» неожиданно отказался принятьвыработанные и согласованные условия. Рассерженный напрасной тратой денег и времени,Мэтт решил захватить компанию с согласия руководства или без оного. Началосьшироко разрекламированное сражение, закончившееся победой Мэтта. Директораостались лежать на поле битвы, а Мэтт получил очередное прибыльное предприятие.Однако заодно с победой Мэтт приобрел репутацию безжалостного хищника, готовогоидти по трупам, чтобы добиться цели. Однако это ничуть на него неподействовало, во всяком случае, не больше, чем слава международного плейбоя,которую также приписывала ему пресса. Антиреклама и невозможность иметь личнуюжизнь, скрытую от назойливых глаз, стали ценой успеха, и Мэтт принял это с темже философским безразличием, какое чувствовал к назойливому лицемерию обществаи предательству конкурентов по бизнесу. Появились неизменные спутникиблестящего успеха — прихлебатели и враги, и общение с ними сделало егочрезвычайно циничным и настороженным, приходилось платить и эту цену.

Но волновало его серьезно совсем другое — никакиедостижения, никакие победы больше не доставляли ему особенной радости. Тотподъем духа, который он испытывал когда-то при очередном завоевании, давно ужепокинул его, возможно, потому, что теперь все давалось гораздо легче, чемраньше. Слишком немногие осмеливались бросать ему вызов, по крайней мере пока,речь не зашла о «Хаскелл электронике». Только решение захватить компаниюпринесло с собой нечто вроде прежнего опьянения битвой и возбужденногопредвкушения схватки. «Хаскелл» поистине требовала огромного напряжения сил иволи: корпорация нуждалась в полнейшей реконструкции. Слишком многочисленноеруководство, чересчур устаревшее оборудование, отставшая от жизни политикамаркетинга — все это придется изменить, прежде чем производственный потенциалбудет реализован, а настоящая прибыль получена. Мэтту не терпелось отправитьсяв Чикаго и приняться за дело. Раньше, когда он захватывал очередноепредприятие, обязательно посылал шесть человек, прозванных журналом «Бизнесуик» «командой захвата», чтобы определить обстановку и выдать рекомендации. Ониуже пробыли в «Хаскелл» две недели и работали в шестидесятиэтажном зданииглавной конторы, ожидая, когда Мэтт присоединится к ним.

Поскольку Мэтт намеревался наезжать время от времени вЧикаго, то купил там пентхаус. Все было готово, оставалось лишь приехать иначать работу.

Прошлой ночью он вернулся из Греции, где вел переговоры оприобретении торгового флота, занявшие пять долгих, мучительных, бесконечныхнедель вместо запланированных двух. Теперь его задерживало лишь проклятоеинтервью.

Мысленно проклиная назойливую журналистку, Мэтт направился кдому. Вертолет на восточном газоне уже дожидался, чтобы доставить его ваэропорт, где недавно купленный «Лир» был готов к отлету в Чикаго.

Пилот вертолета махнул Мэтту, поднял вверх большие пальцырук, показывая, что пора лететь, и встревоженно оглядывая стену тумана, быстросмыкавшуюся вокруг дома. Мэтт понял, что пилоту тоже не терпится подняться ввоздух.

Мэтт пересек вымощенную камнем террасу и вошел в дом черезвысокую стеклянную дверь, ведущую в кабинет. Он уже потянулся к трубке,намереваясь позвонить в Лос-Анджелес, когда противоположная дверь вдругприоткрылась:

— Эй, Мэтт…

Джо О'Хара просунул голову в щель. Хриплый голос спростонародным выговором и неряшливая внешность служили разительным контрастомсверкающему величию кабинета с мраморными полами, толстым кремовым ковром иписьменным столом со стеклянной крышкой. Официально Джо считался водителемМэтта, на деле же был его телохранителем и гораздо лучше подходил именно дляэтой роли, поскольку, сидя за рулем машины, вел себя так, словно участвовал вскачках на гран-при.

— Когда отправляемся в Чикаго? — требовательно спросилО'Хара.

— Как только я покончу с этим проклятым интервью.

— О'кей, я позвонил и заказал лимузин в аэропорт. Но пришелк тебе не за этим.

Подойдя к окну, он раздвинул занавеси и жестом пригласилМэтта присоединиться к нему. Тот молча повиновался, и Джо показал на широкую,изящно изгибающуюся подъездную аллею, вьющуюся между кипарисами до самогокрыльца дома. Обветренное лицо смягчилось, а голос стал низким, почтичувственным: