Добравшись до дома, она позвонила Джули, чтобы поговорить скем-то из близких Мэтта. Перед этим Мередит разговаривала с Джули еще дважды, икаждый раз и она и Патрик сообщали, что получили весточку от Мэтта.

Этой ночью Мередит долго лежала без сна, умоляя малышапотерпеть и не торопиться на свет, заклиная Мэтта написать ей. Прошел уже месяцс последнего письма. В нем он сообщал, что очень занят и устает к вечеру. Этоможно было понять, но в таком случае почему Мэтт регулярно переписывается ссемьей?

Мередит, словно желая защитить малыша, загородила ладонямиживот.

— Твой папа, — прошептала она, — получит от меня оченьстрогое письмо, вот тогда узнает!

По-видимому, угроза сработала, потому что Мэтт проехал вмашине восемь часов, чтобы добраться до телефона. Она была так рада слышатьего, что едва не сломала трубку, но его голос почему-то казался холодноватым идовольно резким.

— Коттедж так и не освободился, — сообщил он. — Я нашелдругой домик в маленькой деревне. Правда, смогу приезжать туда только повыходным.

Но теперь Мередит не могла ехать, поскольку доктор велелявляться на осмотр каждую неделю, поменьше ходить и почти весь день лежать.Однако ей не хотелось пугать Мэтта, рассказав об угрозе выкидыша. С другойстороны, она была так зла на него за упорное молчание и так боялась за ребенка,что решила не скрывать правду.

— Я не могу приехать. Доктор велел оставаться дома ипостараться не делать резких движений.

— Странно, — отпарировал он, — весьма странно. На прошлойнеделе прилетал Соммерс и рассказывал, что ты со своей подругой Лайзойпоявились в «Гленмуре»и очаровали всех мужчин.

— Это было до того, как я ездила к доктору.

— Понятно.

— А ты требуешь от меня, — с непривычным для нее сарказмомотрезала Мередит, — торчать у телефона день за днем и ждать, пока соизволишьнаписать письмо?

— Могла бы попытаться для разнообразия! — бросил он. —Кстати, корреспондент из тебя тоже неважный.

Мередит восприняла это как насмешку над стилем ее посланий ивзбесилась так, что едва не повесила трубку.

— По-видимому, больше тебе нечего сказать?

— По-видимому.

На этом разговор закончился, и Мэтт, бессильно прислонившисьлбом к стене, закрыл глаза, пытаясь выбросить из памяти и телефонный звонок имуки, им причиненные. Он пробыл в Венесуэле всего три месяца, а Мередит большене собиралась в Южную Америку, и вот уже несколько недель от нее не было нислова. Кроме того, она успела возобновить прежнюю светскую жизнь и солгаланасчет того, что врач велел ей лежать дома в постели.

«Ей всего восемнадцать, — с горечью напомнил себе Мэтт. Счего бы ей сидеть в одиночестве?»

— Дьявол! — беспомощно пробормотал он, сознаваябесполезность их отношений, но через несколько минут решительно выпрямился. Ещенесколько месяцев, и дела на буровой пойдут лучше, и Мэтт настоит на том, чтобыему дали несколько выходных — тогда можно будет слетать домой и увидеться сней. Мередит ни писала и что бы ни делала; сердцем Мэтт чувствовал, что это всееще так. Он побывает дома и, когда они будут вместе, сможет уговорить еепоехать с ним в Венесуэлу.

Мередит повесила трубку, бросилась на постель и горькоразрыдалась. Мэтт словно между прочим сообщил о том, что нашел подходящеежилье, и похоже, ему все равно, приедет она или нет.

Выплакавшись, она вытерла глаза и написала ему длинноеписьмо, извиняясь за то, что была таким «плохим корреспондентом», за то, чтовышла из себя, и, пожертвовав гордостью, призналась, как много значат для нееего письма. Кроме того, Мередит подробно рассказала о визите к врачу.

Закончив письмо, она отнесла его вниз, Альберту. Она ужедавно не сторожила у почтового ящика в ожидании писем, которые все равно неприходили. Альберт, выполнявший обязанности дворецкого и водителя, как развошел с пыльной тряпкой в руках. Миссис Эллис взяла трехмесячный отпуск, иАльберт неохотно принял на себя и ее работу.

— Альберт, пожалуйста, будьте так добры, отправьте письмо, —попросила Мередит.

— Конечно, — кивнул дворецкий, и как только Мередит ушла,отнес письмо в кабинет мистера Бенкрофта, открыл антикварный секретер и бросилочередное послание на пачку других, половина из которых была оклеенавенесуэльскими марками.

Мередит направилась к себе и уже почти добралась до кресла,когда началось сильное кровотечение. Пришлось провести два дня в крыле«Бенкрофт» госпиталя «Сидар-Хиллз», названном в честь ее семьи, сделавшейогромные пожертвования госпиталю. Все это время она молилась о том, чтобы кровотечениене возобновилось и чтобы Мэтт каким-то чудом оказался здесь. Мередит хотеласвоего мужа и своего ребенка и не могла отделаться от ужасного чувства, чтотеряет обоих.

Доктор Арлидж выписал ее из больницы с условием, что Мередитпролежит в постели все оставшиеся до родов месяцы. Вернувшись домой, Мередитнаписала Мэтту письмо, в котором не только сообщила, как велика опасностьпотерять ребенка, но и сделала все, чтобы как следует напугать мужа. Пустьпобольше тревожится за нее! Она была готова сделать все на свете, лишь быпостоянно оставаться в его мыслях.

Она почти не вставала, и этот строгий режим, казалось, решилпроблему угрозы выкидыша, но теперь, когда Мередит могла лишь читать, смотретьтелевизор и беспокоиться о будущем, вынужденное безделье постоянно возвращалоее к ужасающей реальности:

Мэтт, очевидно, находил ее идеальной партнершей в постели,но теперь, в разлуке, забыл и думать о ней.

Она постепенно смирялась с мыслью, что придется воспитыватьребенка одной. Но не об этом, как оказалось, нужно было волноваться. К концупятого месяца, среди ночи, у Мередит снова началось кровотечение. И на этот разни медики, ни уход, ни новейшее оборудование оказались не в силах спастималышку, названную Элизабет, в честь матери Мэтта. Сама Мередит едва не умерлаи три дня оставалась в критическом состоянии. Неделю после этого пришлосьпролежать под капельницей, в путанице многочисленных трубок с иглами, отходящихот вен. И все это время Мередит тревожно прислушивалась, не звучат ли быстрыеуверенные шаги Мэтта в коридоре. Филип пытался дозвониться ему, но не смог, такчто пришлось послать телеграмму.

Мэтт не приехал. И не звонил. Однако на вторую неделю вгоспиталь пришла ответная телеграмма, короткая, прямая и убийственная: «Развод— превосходная идея. Действуй».

Мередит была так потрясена, так уничтожена этими четырьмясловами, что отказывалась поверить, будто он способен на подобное, особенносейчас, когда она в больнице!