Но после того как глаза открылись и онаубедилась, что жива и здорова и что дверь и полы не скрипят, а в туалете нетаится вооруженный бандит, ее первая мысль, как обычно, была о Томасе.Оцепенение от его смерти проходило, и ей все легче удавалось отрешиться отгрохота взрыва и рева пламени. Она знала, что он был разорван взрывом на кускии умер мгновенно. Знала, что он не страдал.

Поэтому к ней приходили другие воспоминания. Кней возвращались те ощущения, которые она испытывала, когда после их близостион лежал рядом с ней в постели и испытывал желание дурачиться и ласкать ее. Вэти моменты ему всегда хотелось играть, целовать и прижимать ее к себе. Ихихикать. Он любил ее безумно и впервые в жизни вел себя с женщиной какмаленький ребенок. Очень часто на лекциях, когда она вспоминала его воркованиеи хихиканье, ей приходилось кусать губы, чтобы не рассмеяться.

И она тоже любила его. И поэтому ей было такбольно.

Ей хотелось лежать и плакать неделями. Наследующий день после похорон отца психиатр объяснил ей, что душе нужен короткий,но очень напряженный период страданий, только после этого она переходит вдругое состояние. Но она должна болеть и мучиться в полную меру, прежде чемсможет отойти. Она приняла его совет и проплакала две недели, потом устала отслез и перешла в следующее состояние. Совет помог.

Но с Томасом так не получалось. Она не моглакричать навзрыд и швырять чем попало, как ей хотелось. Руперт и Худощавый состальными своими ребятами лишили ее возможности выплакаться и облегчить душу.

После нескольких минут воспоминаний о Томасеона задумалась о них. Где они будут сегодня? Куда ей пойти, чтобы остатьсянезамеченной? После двух ночей в этом месте следует ли ей подыскать себе другуюкомнату? Да, ей это сделать следует. С наступлением темноты она позвонит изабронирует комнату. Где они остановились? Патрулируют ли они улицы, надеясь наслучайное столкновение с ней? Знают ли они, где она находится сейчас? Нет. Онабы уже была мертвой. Известно ли им, что теперь она стала блондинкой?

Мысль о волосах заставила ее встать с постели.Она подошла к зеркалу над столом и посмотрела на себя. Они были еще короче исовсем белые. Неплохая работа. Прошлым вечером она занималась ими три часа.Если она проживет еще два дня, то подрежет их еще короче и опять станетбрюнеткой. Если удастся прожить неделю, может оказаться без волос вообще.

Подступило чувство голода, и она на секундувспомнила о пище. Она почти ничего не ела, и с этим надо было кончать. Как нистранно, но здесь не подавали завтраки по воскресеньям. Ей придется рискнуть ипойти поесть, а заодно купить «Санди пост» и посмотреть, смогут ли они пойматьее теперь, когда она стала жгучей блондинкой.

Она быстро приняла душ и причесалась. Никакойкосметики. Надела армейский комбинезон, новую летную куртку и была готовавступить в бой. Глаза были спрятаны за авиационными очками.

Она редко заходила в здания последние четыредня, и никогда не делала этого через парадные входы. Пробравшись через темнуюкухню, открыла заднюю дверь и вышла на аллею за маленькой гостиницей. На улицестояла слишком прохладная погода, чтобы ходить в летной куртке, не вызываяподозрений. «Глупо, — подумала она. — Во Французском квартале можно ходить вшкуре с головой полярного медведя и не казаться подозрительной». Засунув руки вкарманы комбинезона, она пошла быстрым шагом, стреляя глазами по темнымзакоулкам.

Он увидел ее, когда она ступила на тротуар наулице Бургунди. Волосы под кепкой были другого цвета, но рост по-прежнемуоставался таким же, сто семьдесят сантиметров, и она ничего не могла с этимподелать. Ноги тоже оставались такими же длинными, а походка характерной. Послечетырех дней поисков он мог отличить ее в толпе, не глядя в лицо и на волосы. Иковбойские сапоги с острыми носами припустили за ней по тротуару.

Она была умницей, сворачивая на каждом углу,переходя с улицы на улицу, и шла быстро, но не чересчур. Он понял, что онанаправляется на Джексон-сквер, где по воскресеньям всегда были толпы и где онамогла исчезнуть. Она могла прогуливаться среди туристов и местных жителей и,возможно, перекусить, погреться на солнышке, купить газету.

Дарби небрежно закурила и попыхивала сигаретойна ходу. Она не могла вдыхать в себя дым. Когда она попыталась сделать это тридня назад, у нее закружилась голова. Ужасно вредная привычка. Какая это будетирония судьбы, если она переживет все, но умрет от рака легких. Пожалуйста,дайте ей умереть от рака.

Он сидел за столиком в переполненном открытомкафе на углу улиц Сан-Петер и Шартрез и увидел ее, когда она была в трех метрахот него. Долей секунды позже она тоже заметила его и, наверное, смогла бы непоказать вида, если бы слегка не задержала шаг и резко не сглотнула слюну. Привиде ее у него появилось лишь подозрение, но легкое замешательство и удивленныйвид выдали ее. Она продолжала идти, но уже быстрее.

Это был Обрубок. Он вскочил на ноги и маячилсреди столиков, успела она заметить, прежде чем тот исчез из поля зрения. Науровне земли он был еще круглее, но выглядел подвижным и мускулистым. НаШартрез она потеряла его на секунду, нырнув под своды собора Сент-Луис. Соборбыл открыт, и она подумала, не заскочить ли внутрь, как будто он не мог убитьее в святой обители. Да, он убьет ее и здесь, или на улице, или в толпе. Влюбом месте, где настигнет. Он вновь шел за ней по пятам, и Дарби хотелосьузнать, как быстро он ее настигал. Шел ли он просто быстрым шагом, пытаясь непоказывать виду? Бежал ли он легким бегом? Или летел по тротуару, как бочонок,пущенный под гору, готовясь с налета наброситься на нее? Она продолжала идти.Резко повернула на Сент-Энн, перешла улицу и, когда подходила к Ройял, бросилабыстрый взгляд назад. Он приближался. Следуя по другой стороне улицы, он явновисел у нее на хвосте. Нервный взгляд через плечо выдал ее с потрохами, и онперешел на легкий бег.

«Быстрей на Бурбон-стрит, — решила она. —Футбол начнется через четыре часа, и поклонники «сэйнтсов» уже вовсю веселятсяперед игрой, поскольку после нее им нечего будет праздновать». Она повернула наРойял и пролетела несколько метров бегом, а затем вновь перешла на быстрый шаг.Он тоже свернул на Ройял и бежал рысцой. В любой момент он был готов сорватьсяна бешеный бег. Дарби двинулась к центру улицы, где, убивая время, болталасьгруппа футбольных хулиганов. Повернула влево на Дюман и побежала. Вперед наБурбон, где повсюду были люди.