добрую волю и стремление подать мне помощь, я должен благодарить тебя за все, тобою совершенное. Но, сказать тебе правду, ты не вполне понял происходящее, так как помешал мне в деянии, которое счастливый случай позволял совершить. Надлежит тебе знать, что государи утверждены в своем сане не ради собственного могущества или удобства, но для блага и пользы подданных, так что не должно им помышлять ни о чем, кроме умения править подобающим образом, вперяя взоры преимущественно в общее благо, которое блюдется с помощью справедливости и милосердия, или сострадания, совокупленных одно с другим; посему государь должен быть не только справедливым, но еще и сострадательным. Эти добродетели должны сочетаться так, чтобы одна не подрывала другой, так что государь должен быть справедлив и сострадателен в согласии с требованиями общего блага. И чтобы не склоняться больше на одну сторону, чем на другую, надобно часто сосредоточиваться в себе самом, взвешивая две сии добродетели на весах исследования своих деяний, дабы познать, как они в тебе живут. Это я и хотел исполнить теперь в себе самом. Поэтому я и расположился таким образом на мосту, для справедливого взвешивания передней части, где пребывает милосердие, и задней, где восседает справедливость, дабы узнать, равны ли они во мне, поставленном править такими звериными толпищами. Так как, однако, ты отнял у меня такой прекрасный случай, ничего уже не поделаешь…

Лев в пространных речах просил прощения, и больше о том не говорили, так что осел уберег приобретенную репутацию.

Глава XXXVIII. Как Бранкалеоне убил петуха к великому удовольствию льва

Так как у Бранкалеоне не было ни лап, ни ступней, чтобы взобраться на кручи, обнаружившиеся на той стороне реки, они свернули на ровную дорогу вдоль берега. А как близился час отобедать, а потом расположиться на отдых, Бранкалеоне поворотил к ближайшему лужку, дабы насытиться нежной травкой, которую там завидел. Лев же пустился по рощицам на ловитву, а как не хотел далеко отходить от товарища, то вернулся голодный, не нашед никакого пособия в своей нужде. Сотоварищ его, немало тому сострадая, молвил так:

— Вот до чего доводит жестокость вас, государей, алчущих крови ваших подданных: не привыкши к плодам земным, вы вынуждены оставаться с пустым желудком, когда под рукою у вас нет подданных. Ну, я промыслю тебе пособие; только останься на сем месте и спрячься в кустах, да не выходи, пока не увидишь добычу, которую я веду тебе живою.

Он услыхал неподалеку лай пса, шедшего по лесу, а потому отправился отыскать его и попасться ему на глаза. А как у псов в обычае, когда увидят таких зверей, гнаться за ними с лаем, то и этот, увидев Бранкалеоне, пустился в такую же забаву, а тот потихоньку увлек его за собою прямо к назначенному месту. Тут лев, выйдя из засады, не стал терять времени и случая и, прянув, ухватил несчастного, а как он был довольно толст, то составил льву неплохую трапезу; засим лев благодарил сотоварища, дивясь великой его власти, которой приписывал эту проделку, произведенную на деле хитростью. Думая, что все звери ему повинуются, лев зауважал его еще больше. Отобедав, они пошли вперед и наконец нашли пещеру, где укрылись для ночного отдыха, а лев поставлен был сторожить при входе.

Наутро они поднялись с ложа, когда им заблагорассудилось, принялись за упражнения, чтобы нагулять аппетит, и шли, пока не достигли приятной равнины, на которой увидели возделанные поля. Вдруг они натолкнулись на двух косуль, резвившихся вместе: одна сделалась добычею льва, второй посчастливилось ускользнуть. Несчастная, умирая, сетовала в таких словах:

— Итак, наш владыка, ты хочешь сожрать меня без всякой жалости и без оглядки на мою верность тебе?

— Вы, подданные, — отвечал лев, — обязаны поддерживать мою жизнь.

— Но вы ведь не должны, — возразила косуля, — отнимать у меня всю плоть и жизнь разом.

— Прости, — сказал лев, — на сей раз я тебя не слышу, затем что у моей глотки нет ушей[152]. — И вмиг ее пожрал.

Из сего видно, что пред прожорливостью алчных и жестоких государей не имеют цены ни доводы, ни мольбы, так как она не имеет ушей выслушивать оные.

Бранкалеоне принялся глодать ежевику, чтобы очистить желудок и мозг[153], а пока ощипывал ее, увидел ворона, пролетавшего над каштаном с куском хлеба в клюве (он, верно, украл его у какого-то крестьянина, отложившего эту краюху, чтобы ею пополдничать). Обратясь к сотоварищу, осел молвил:

— Я хочу, чтобы ты знал, что этот ворон, увидев меня в здешнем краю, принес мне нежной еды, но не дерзает приблизиться, ибо видит твою особу, ему неизвестную; спрячься и смотри, как он мне его отдаст: таким образом узнаешь, что я действительно властвую и над птицами.

С этими словами он направился к ворону и, ласково его приветствовав, принялся его хвалить, вознося превыше меры редкостные его качества. После этого блестящего энкомия он просил ворона, чтобы дал ему услышать сладостный его голос и удостовериться, что он совершенен во всем. Тот, слыша такие себе похвалы, счел себя первым из всех созданий; веря, что в нем есть все, упомянутое плутом, решил спеть в угоду ему и, разинув рот, выронил хлеб, который Бранкалеоне мигом подхватил и отошел, оставив ворону заметку на память: остерегаться того, кто хвалит без причины, ибо он стремится обмануть похваляемого.

Осел сказал ему:

— Теперь, когда хлеб у меня, я скажу, что мозга в тебе меньше, чем телесного безобразия. — И, вернувшись к товарищу, весьма изумленному, съел хлеб с большим удовольствием.

Затем они ушли в кусты, чтобы отдохнуть в безопасном укрытии, ибо замечали, что оказались в людном краю. Отдохнув немного за беседой о разных вещах, которые Бранкалеоне о себе выдумывал, чтобы сохранить репутацию, они направились к лесу, где лев рассчитывал промыслить себе пышный ужин; на пути они услышали голос петуха из соседней деревушки, отчего лев помертвел и двинулся вспять, готовясь к бегству. У льва от природы такой изъян, что петушиное кукареканье его ужасает[154], и, услышав его, он убегает со всех ног; так он и хотел поступить. Приметив это, спутник спросил о причине такого поведения, и лев поведал все без утайки, хотя не без стыдливого румянца.

— Как бы там ни было, — возразил Бранкалеоне, — а пока ты со мной, тебе нечего бояться: чтобы ты узнал, что я люблю тебя сердечно, я намерен принести тебе этого зверя убитым. Останься здесь и жди: я сей же час ворочусь к тебе с ним вместе.

Он