Джон не торопясь возвращался к себе в офис, думая в первуюочередь о Саше и во вторую — об Артуре Паттерсоне и трех женщинах, которых емупоручили разыскать. История выглядела довольно странно, Джон задавал себевопрос: рассказал ему Паттерсон все или что-то скрыл? Многое в этом делеоставалось неясным.

Почему он хочет опять их всех собрать? Какое значение дляних теперь имеет такая встреча? Они взрослые женщины, у каждой своя жизнь, чтоу них может быть общего? И почему Артур Паттерсон чувствует себя такимвиноватым? Что он сделал? Или чего не сделал? Что представляли собой родителитрех сестер?

Все эти вопросы мелькали в голове Джона, пока он шел обратнона работу. Он был профессионалом в своем деле, потому что обладалисключительным умением видеть недостающие детали головоломок и отыскиватьпресловутую иголку в стоге сена. Таких иголок, сыгравших решающую роль вомногих делах, он нашел уже немало. Наилучших результатов он добивался в областиуголовного права и пользовался больший уважением адвокатов и судей по всейстране. Артур Паттерсон, таким образом, сделал правильный выбор. Однако самДжон Чепмен не был уверен, сможет ли разыскать сестер Уокер.

Вечером он забрал папку домой и внимательно изучил еесодержимое. Материалов было действительно смехотворно мало. Прежде всего Джонпрочел газетные вырезки, касающиеся судебного процесса, надеясь найти в нихнедосказанные элементы истории.

Почему в самом деле Сэм Уокер убил свою жену? Было ли этопреступление преднамеренным или совершенным а состоянии аффекта? Как себя велав тот момент Соланж Уокер, что она была за женщина? Знать это былонеобязательно, но вопросы все равно интриговали Джона. Он прочел также рецензиина несколько спектаклей, в которых играл Сэм, и вспомнил, что однажды видел егона сцене, будучи еще мальчиком. В памяти осталось только впечатление отпрекрасной игры и красивой внешности актера.

На отдельном листочке Артур дрожащим почерком объяснял, чтоон и Сэм Уокер были фронтовыми друзьями, перечислял места, которые они прошли,описывал их первую встречу с Соланж, причем весьма лирично для человека еговозраста да еще всю жизнь писавшего лишь юридические тексты и деловые письма.

Джон подумал, что, может быть, в этом и кроется ответ — иАртур был в нее влюблен? А возможно, это и не имело значения. Факт осталсяфактом: Сэм по какой-то причине убил Соланж, и в результате три их дочериостались сиротами.

Старшая была оставлена у родственников, Эйлен и ДжекаДжоунсов, в Чарлстауне, штат Массачусетс, по такому-то адресу. Артуру известно,что оттуда она уехала в Джексонвилл; так она сказала, когда в 1966 годуприходила к нему в офис за адресами сестер.

Артур написал, что во время этого визита Хилари вела себязамкнуто, отчужденно и не упоминала о своем пребывании в джексонвилльскоминтернате. Джон подумал, не имела ли она в юности конфликтов с законом. Еслида, то это могло повториться, и можно было бы разыскать ее в картотекеправонарушителей, что не представляло бы труда, особенно если она сидитгде-нибудь в тюрьме.

Вторую из сестер удочерил один из компаньонов Артура,который вскоре умер, а вдова находилась неизвестно где и, возможно, былазамужем неизвестно за кем. Тут предстояло много работы. Надо было начать сбумаг Горама в его бывшей фирме и надеяться на то, что с его вдовой в последниегоды поддерживались какие-то контакты по вопросам наследования. Артур не был вкурсе этих дел, потому что не входил в число попечителей имущества Горама.

Оставалась еще младшая… Она тоже в буквальном смысле словаисчезла, но не без предупреждения со стороны приемных родителей. Дэвид Абрамсбыл против каких-либо контактов Паттерсона с ребенком. Они хотели, чтобыдевочка начала новую жизнь, никак не связанную с прошлым. Джон предположил, чтоэто могло быть даже поводом для их переезда в Калифорнию, где никто бы вообщене знал о факте удочерения.

И это, собственно, было все. На дне папки лежала еще однавырезка, упомянутая Артуром, но, несмотря на тождество имени и фамилии, Джон,как и Артур, полагал, что это просто совпадение.

В статье из газеты «Нью-Йорк тайме» говорилось об успешнойкарьере Хилари Уокер в телекомпании Си-би-эй; маловероятным казалось, что этоодна из сестер. Артур не узнал ее на фотографии; кроме того, это было бычересчур просто — обнаружить ее совсем рядом. Конечно, надо было проверить, носомнений, что это какая-то другая Хилари Уокер, не было.

Вот и все. Ничего больше. Джон откинулся в кресле и сталразмышлять об этой истории: как разыскать сестер Уокер, с чего начать. Колесауже закрутились…

Вздрогнув, он посмотрел на часы.

— Черт меня побери!.. — пробормотал он. Было бездвадцати одиннадцать. Джон схватил пиджак и помчался вниз по лестнице. Он жилна последнем, третьем этаже респектабельного дома на Шестьдесят девятой улице.К счастью, удалось почти сразу поймать такси, но вечером, во время«театрального разъезда», движение на улицах было интенсивным, и он едва успел кназначенному времени.

Саша вышла из служебного подъезда, конечно же, ровно водиннадцать десять, усталая, с большой сумкой, в которой был балетный костюм.

— Ну как?

В их разговорах всегда присутствовало напряжение, как ухирургов перед серьезной операцией.

— Ужасно.

Джон слишком хорошо знал Сашу, чтобы сомневаться в ееискренности. Он взял у нее сумку и обнял за плечи.

— Ты слишком требовательна к себе, малышка. Ееминиатюрность всегда вызывала у Джона желание защитить ее; впрочем, он вообщепо натуре был защитником.

— Нет, это правда было ужасно. У меня жутко ломитступни. Ночью будет дождь. Я это всегда чувствую.

Джон уже усвоил, что ступни у балерин — это постоянныйисточник мучений, и излюбленная тема для разговоров.

— Я их тебе помассирую, когда приедем домой, —пообещал он, усаживая ее в такси.

В его квартире царили идеальная тишина и покой. Во всем домебыло еще только два жильца: врач-акушер, который был моложе Джона и постояннопропадал то на дежурствах в больнице, то у разных женщин, и сотрудница фирмыАй-би-эм, находившаяся в командировках от восьми до десяти месяцев в году.Таким образом, большую часть времени Джон жил в доме один. Из его окон виденбыл небольшой палисадник и более обширные скверы у домов на Шестьдесят восьмойулице.

— Что выпьешь? — спросил он, выглянув изсодержавшейся в образцовом порядке кухни.

— Только немного чаю, спасибо.

Саша села на диван и потянулась. Она никогда ничего неготовила в его маленькой кухне ни ему, ни себе, ей такое просто не приходило вголову. Готовкой всегда занимался Джон.

Спустя несколько минут он появился со стаканом чаю для нее.К этой русской традиции он пристрастился сам и даже купил для чаепитияспециальные подстаканники.