Кто из них настоящий, а кто — копия? Кто более адаптирован,лишен комплексов и сомнений? Кто настоящий писатель, а кто — халтурщик отлитературы?

…Она заранее вышла в тамбур, и Ярослав помог ей донестичемодан. Проводник, покуривающий какие-то невыносимо вонючие сигареты, быстро ихитро подмигнул ему. Ярослав сделал вид, что не заметил этого.

— Все-все-все, — Тоня отобрала чемодан. — Убегай, — покосиласьна проводника, но все же поцеловала Ярослава. — Будь повеселее, Ярик! Ладно?

— Я постараюсь.

— Ну и молодец, — она качнула головой — и словнопреобразилась. Стала строгой и собранной. Ярослав даже залюбовался этим мигом —переходом от веселой девчонки без тени комплексов к серьезной «мужниной жене».

— Прощай, Тоня, — сказал он. — Удачи тебе.

В коридоре уже дергающегося, тормозящего поезда, он поймалсебя на том, что почти бежит. Моралист сраный… Ярослав дернул дверь купе ивошел с твердым намерением высказать Визитеру что-нибудь злое и обидное.

Тот сидел, обхватив лицо руками, слегка покачиваясьвзад-вперед.

— Что с тобой?

— Девчонка… дурак я…

— Стыдно стало?

— Я не о том, — полушепотом отозвался Слава. — Я не о Тоне…

— Не понял.

— Анна — Мария. Посланница Добра, — Слава захохотал, неотрывая рук от лица. — Ох и идиот же я! Кретин! Еще предполагал ее в союзницы…

— Что случилось?

— Что? Знаком я ошибся… и не я один. Ярик… если мы сможемостановить эту девочку, то нас бы стоило при жизни канонизировать.

— Ты объяснишь толком? — Ярослав схватился за полку, когдапоезд дернулся в последний раз и замер.

— Нет. Пока — нет… Слушай новый расклад. Убит ПосланникСилы. Посланницей Добра… — он снова засмеялся. — Его прототип заключил альянс сПосланником Власти. В колоде объявился джокер. Кто-то седьмой. Я его пока невижу… так бывает. Он устранил профессора… прототипа. Посланник Знания ушел… ивступил в альянс с мальчишками. Возможно, это даст им шанс.

— Ты же предпочитал говорить «Визитеры», — зачем-то заметилЯрослав.

— Визитеры? Это я — Визитер. Шестерка, которую побьет любой.

— Успокойся, а?

— Да я спокоен… — Слава отнял ладони от лица — глаза былисухими. — Выйди, купи водки, а?

— Пошел на хер! — Ярослав тряхнул его. — Хватит! Соберись.Ты тоже кое-что можешь — не думай, что я не заметил твои опыты в Актюбинске!

— Этого мало, Ярик… так мало для нашего мира.

— Ты что, хочешь сдаться?

— А ты когда-нибудь сдавался?

— Нет.

Слава кивнул.

— Значит, будем идти до конца. Только если я струшу… неостанавливайся. Пути назад нет, Ярик. Нет. Хреновый расклад выпал… в этот раз.

Визард не спал. Не стариковское это дело — спать в поездах.

На вокзале Алпатьево они вышли глубокой ночью. Кирилл быстровзбодрился от свежего воздуха, а Визитер дремал на ходу. Им повезло — уже черезполчаса они садились в скорый до Москвы. На этот раз в купе они были не одни —какой-то зарывшийся в простыни мужчина подозрительно глянул на них, стянул свешалки пиджак, уложил его между собой и стенкой и уснул.

Мальчишки забрались на верхние полки, Визард лег внизу.

Вот он, его альянс… Первый, и, наверное, последний в этойигре. Умирающий старик и двое беспомощных детей. Разве этого он хотел?

Знание умирает. Знание служит силе и власти. Знаниенеспособно изменить мир.

Разве не убеждался он в этом — раз за разом? Становясь всесильнее с каждым своим появлением… и вновь, и вновь не умея воспользоватьсяэтой силой…

Вот сейчас — в его власти уничтожить Посланника Развития.Нет, он не сделает этого, и мораль здесь ни при чем. Его удерживает легкая теньнадежды — что Визитер станет чем-то близким к нему… соединит обе линии.Конечно, если Знание сможет что-то дать в поединке.

Что…

Поезд громыхал, приближаясь к Москве. Бессмысленная поездка,отчаянная уловка обреченных, попытка выйти из-под контроля…

Надо уснуть. Надо позволить знанию коснуться его, узнать,что случилось за этот день. Собрать крохи могущества, которые способно датьЗнание. Его прототип — он держался до конца, ухитрился заговорить убийцу,убедить того оставить оружие. Надо быть достойным старика.

Если нет ничего, кроме достоинства, то и оно становитсясилой.

Карамазов метался по квартире. Ярости требовался выход. Ноникого рядом не было — кроме его самого.

Что за клиенты ему попались? Даже пацан ушел — исхитрившисьрасквасить ему нос! Жирная свинья Хайретдинов взял в руки пистолет и пошел нанего… и ведь Илья не убил наглеца. Глупо списывать это на ополоумевшегоохранника — Карамазов не смог бы выстрелить в мишень. Перед ним был не просточеловек, назначенный тьмой на заклание. За клиентом тоже стояла сила —непонятная и пугающая. Может быть, не равная тьме, но превосходящая Илью.Хайретдинов сам был силой, а Илья — лишь слугой. В этом-то и беда. И застариком была своя сила, и за мальчишкой — пусть он не ощутил их так явственно,но они были, они защищали себя, свои человеческие воплощения.

И защитили…

Проклятый стимулятор. Еще утром это казалось такой удачноймыслью — не спать, ускользнуть от тьмы, сделать половину работы без ееуказаний. Теперь попытка казалась наивным безумием. Он не справится сам. И несправится, получая советы.

Ему нужна настоящая сила. Равная той, что стоит заклиентами.

Илья ударил рукой по стене, не почувствовав боли. Постоял,глядя в рыжие газеты советских времен, аккуратно наклеенные на бетон. Всех, ктобывал у него в гостях, безумно веселили эти стены — подошедшие бы жилищухронического алкоголика. Никто из них не думал, как важен для Карамазова егообраз — чудаковатого редактора, работающего в странном издательстве,бережливого и замкнутого, способного вечерами сидеть под сиянием голой лампочкии аккуратно править тексты. «Корректор»… что ж, прозвище не хуже иных. Да, онаккуратен. Он очень кропотлив в работе. Он ценит свое здоровье. Он романтик ипотому одинок…

Какая прекрасная обертка, прикрывающая его основную работу.

Илья тихонько, по-детски, заныл, колотя стену.

Уснуть надо! Уснуть! Услышать тьму!

В прихожей задребезжал звонок. Илья вздрогнул, метнулсявзглядом по комнате. «Кедр», вычищенный и перезаряженный…