Фарамунд выкрикнул зло:

— Рассказывай все! Подробно. Пропустишь хоть слово...

— Ее увез, — объяснял Унгардлик, — какговорят уцелевшие, бросив поперек седла, всадник на огромном белом жеребце. Поописанию походит на Савигорда — второго такого гиганта поискать!.. Остальные сним на черных конях, все с одинаковыми мечами и щитами. Вороные, как известно,самые быстрые кони на свете, а что у всех одинаковые мечи и щиты, это значит,что Савигорд бросил на похищение Лютеции свою отборную дружину!

— А остальные его люди?

— Либо полегли, пока брали крепость, либо наподхвате... Когда мы пустились было в погоню, только их и рубили!.. Значит,Савигорд оставил их как заграждение. А его конный отряд несся, как птицы... Мыих преследовали трое суток, потом потеряли след.

Тревор ел быстро, жадно, но иногда словно забывал жевать,глаза невидяще устремлялись в пространство, снова спохватывался, мясо исчезало,словно сухой кустарник при лесном пожаре, а кости трещали на острых зубах ивылетали, как из камнедробилки, мелкими сухими осколками. Редьярд насыщалсянеспешно, стараясь не выказывать голода.

— Если мы знаем, где бург Савигорда... — начал оносторожно, но Унгардлик прервал:

— Я же говорил, у него три бурга! К тому же следы веливообще в сторону, как говорят, его военного лагеря. У него пятьсот воинов, всепрошли с ним через десяток сражений.

— Всего пятьсот, — процедил Фарамунд с ненавистью. —Всего лишь!

Громыхало поинтересовался:

— Что будем делать, рекс? Поднимать людей?

Унгардлик осушил кубок с вином, поднялся, его поддержали подруки, с трудом вылез из-за стола, а из зала вышел, придерживаясь за стенку.

Слуги подали на стол только что запеченное в тесте оленьемясо, поставили кувшины с вином.

Тревор кивнул одобрительно, ему наполнили кубок первому. Онвытащил из-за пояса громадный нож, умело вырезал часть бока с ребрами, ухватилобеими руками.

— Там настоящие леса, — пробурчал он. — Деревьяв три обхвата, завал на завале, валежины, ямы... Даже не знаю, как пройдут сконями?.. Хорошо мясо готовят, только корочку можно подрумянить больше... А ещетам болота на каждом шагу. Такие топи, я вам скажу! Если не местные черти имдорогу показывают, то кто?

— Надо было собак пустить по следу, — сказалРедьярд недружелюбно.

— По болоту?

— Ну, не везде же там болота...

— Если и есть тропки, то лишь черти их знают!

Во дворе прозвучал крик. Фарамунд оказался у окна раньше,чем кто-то успел подняться из-за стола. Посреди двора на свежем коне гарцевалвсадник. Конь хрипел и пытался встать на дыбы. Фарамунд с удивлением узналУнгардлика. Мальчишки торопливо расседлывали другого коня, а незнакомый молодойвоин в сильнейшей усталости рухнул на ступеньки крыльца.

Похоже, перекусив и вылакав кувшин вина, жилистый Унгардликсразу ожил, а усталость с него словно ветром сдуло. Сейчас он орал, размахивалруками, привлекая к себе внимание:

— Рекс!.. Рекс!.. С юга идет большой римский отряд!..

— К нам? — крикнул Громыхало.

— К тому городу, что мы у них отобрали! К Люнеусу!

За спиной Фарамунда громыхали лавки. Все вскакивали, звенелооружие. Внизу ржали кони, их бегом выводили из конюшни, воины торопливовзнуздывали, вскакивали в седла.

Унгардлик счастливо кричал:

— С собой ведут огромное стадо и агромадный обоз!..

Тревор цыкнул:

— Чего ликуешь, дурень? Это же римляне...

— Ну и что? — вскричал Унгардлик. — Ну и что?

Фарамунд сидел за столом в оцепенении, ладони сжимали виски.Громыхало обернулся, в глазах понимание, потрогал за плечо:

— Рекс!.. Рекс!.. Ты нам нужен.

— К демонам, — ругнулся Фарамунд — Лютеция...Только Лютеция! Да пусть провалится в преисподнюю весь мир, если в нем нетЛютеции!.. Я отправляюсь на поиски. Вели собрать небольшой отряд. Выедунемедленно

Громыхало крякнул, развел руками, снова крякнул, уже громче,наконец пробасил тяжело:

— Все верно. Мужчина должен идти за своей женщиной,куда бы ее ни увезли. Идти и спасать, даже если потребуется разрушить чьи-тодержавы!

— Вот я и...

Громыхало повысил голос:

— Но ты завоевал Люнеус для Лютеции!.. Мы ж третьвойска положили, забыл?.. Море крови было пролито, ручье покраснели ивздулись!.. И вот теперь этот город у нас отберут? И Лютеция, твоя Лютеция егоне получит!

Фарамунд ощутил, словно по голове ударили огромным молотом.В глазах потемнело, а в черепе раздался звон. Он вскочил так резко, что передглазами заплясали черные мухи.

— Коня!.. Где мой конь?

Из темноты донесся хмурый голос:

— Седлают.

Когда он выскочил на крыльцо, со двора уже неслись в сторонураспахнутых ворот всадники. Впереди развевался золотистый плащ Унгардлика, водворе в седлах оставались только Громыхало и Вехульд.

Он вдел ногу в стремя, в голове мелькнула злая мысль: ну ичто, как сказал Унгардлик? Римлян не раз били. А смятение Тревора — это простопамять о прежних римлянах, некогда непобедимых...

Громыхало и Вехульд повернулись к Фарамунду. Тот бросилкоротко:

— Выступаем наперехват. Дадим бой.

Вехульд набрал в грудь воздуха, так что плечи поднялись вышеушей, раздулся, а когда приложил к губам рог, свирепый рев прокатился ко всемулесу, будоража нервы, заставляя волосы вставать дыбом.

Когда последние всадники покидали бург, из распахнутых воротконюшни выметнулся на низкорослой рыжей лошадке странный всадник. В мужскойодежде Клотильду легко приняли бы за молодого воина, но ее черные как ночьволосы развевались по ветру, только на лбу она прихватила их металлическимобручем,

Лихо гикнув, она понеслась вслед уходящему войску.

Реку они одолели, не останавливаясь. Унгардлик указалудобное место для брода, но после дождей воды прибыло, в двух местах ноги недостигали дна, их сносило по течению, но, к счастью, там намыло песчаную косу,что вела до самого берега.

Осторожные переплыли реку вместе с конем, а кто-то на плотуили на пустом бурдюке, наполненном воздухом. Вскоре уже все войско отряхивалосьна другом берегу. Фарамунд взобрался на самое высокое место, быстро с седлаоглядел окрестности.

В небе разгорается чистый ясный свет, но внизу верхушкидеревьев торчат из такого плотного тумана, что все, кажется, засыпано толстымслоем снега. Низины утонули в тумане, все ярки, овраги, кое-где туман покрылдеревья целиком, кое-где торчали зеленые верхушки.