– Зачем вы ходите в такое время по арабским кварталам?

– Мы заблудились.

Алиса заметила, что никто уже не лежит на земле.

Значит, успели встать и убежать? Но упало не меньше трехчеловек. Они что, стали колотить друг друга?

В луче фонарика она увидела Денниса. Он разговаривал сдругим полицейским.

– Я не знаю, кто стрелял. Нас пытались ограбить. Вероятно, укого-то было оружие, – говорил он спокойно.

– Вам нужна медицинская помощь?

– Нет, спасибо.

– Вы хотите пройти в участок и написать заявление? У васпропали деньги, документы?

– Нет, – уверенно ответил Деннис, – все в порядке.

Полицейские проводили их до выхода из старого города,который оказался совсем близко, через несколько улиц. Никаких вопросов имбольше не задавали.

Когда они сели в такси, у Максимки началась истерика. Ондрожал, захлебывался слезами и повторял:

– Я только дал монетку… Он был такой маленький, такойнесчастный… Я только дал ему монетку… – Все кончилось, малыш, не надо,успокойся, – шептала Алиса и гладила его по голове.

– А мы все-таки поужинаем сегодня в ресторане, – подал голосДеннис с переднего сиденья, – я голодный как волк.

– Как вы себя чувствуете? – спросила Алиса.

– Нормально. А вы?

– Вроде ничего.

– Деннис, почему вы не сказали, что знаете всякие восточныеединоборства? – всхлипнув, спросил Максим.

– Какие единоборства? Я разве похож на Брюса Ли?

– Нет. Но вы их так лихо раскидали, даже успели отнятьмамину сумку и куртку.

– Без куртки твоя мама замерзла бы и простудилась. А в сумкеу нее документы и деньги. – Деннис обернулся, протянул руку, легонько взъерошилМаксимке волосы. – Ты отлично держался. Кончай плакать.

В ярко освещенном холле гостиницы Алиса внимательнорассмотрела лицо сына. Он был очень бледный, глаза красные от слез, но никакихссадин, только небольшая царапина на щеке. У Денниса она заметила кровоподтекна скуле. Увидев собственное отражение в зеркале, слегка отшатнулась. Нет,ссадин не оказалось, но лицо было каким-то чужим, бледным до синевы, волосысвисали спутанными прядями, в глазах застыл панический ужас, губы стали белымии дрожали.

– Деннис, вы очень хотите в ресторан? – спросила она влифте.

– Я хочу в ресторан! – заявил Максим. – Мы в последний разели на бензоколонке по дороге, это было сто лет назад. У меня в животе бурчит.

– Да, нам всем надо поужинать, – энергично кивнул Деннис, –я; например, ни за что не усну натощак.

Через полчаса они сидели в шумном мексиканском ресторанечерез квартал от гостиницы. Там готовили не только кошерную еду, и можно былозаказать хороший кусок жареной свинины с острыми разноцветными соусами.

Максимка жмурился от удовольствия, уплетая сочное мясо,пахнущее живым дымком, шафраном и тмином, хрустел жареной картошкой,прихлебывал томатный сок, облизывался, как котенок. Щеки у него раскраснелись,а глаза уже начали слипаться.

Он быстро оправился после шока, ему хотелось есть и спать.Он все еще был возбужден, но уже не столько пережитым страхом, сколькоподвигами Ден-ниса, который на его глазах буквально раскидал озверевшую толпуарабских подростков.

– Ох, как же вы дрались! Я такое только в кино видел! –говорил он с набитым ртом. – Вы мне покажете пару приемов?

– Что ты мог видеть в темноте? – пожал плечами

Деннис и отправил в рот кусок перченого мяса. – Я простоздорово разозлился, отбивался наугад, размахивал руками и ногами. Вряд ли этобыло похоже на кино. Конечно, кое-какие приемы рукопашного боя я знаю. Яувлекался карате и боксом, когда учился в университете. Но это было всего лишьхобби, разрядка после занятий.

– Нет, – покачал головой Максим, – вы дралисьпрофессионально.

– Спасибо, – засмеялся Деннис.

Алиса почти не прислушивалась к разговору. Она смотрела насына и думала, что одно из самых больших удовольствий – видеть, с какимаппетитом твой ребенок ест, как ему вкусно, как у него розовеют щеки.

Если бы года три назад ей сказали, что она сможет такзапросто – ну, почти запросто – поехать с Максимкой зимой за границу, на море,кормить его в дорогом ресторане, покупать ему хорошие кроссовки, джинсы, легкиетеплые куртки и сколько угодно фруктов… Если бы кто-нибудь пообещал ей такоесчастье всего лишь три года назад, она бы решила, что над ней издеваются…

– Мам, ты мне мороженое возьмешь? Мимо их стола проплылподнос, на котором возвышалось причудливое сооружение из разноцветногомороженого и фруктов, увенчанное шапкой взбитых сливок в россыпи тертогошоколада.

– А влезет? – с сомнением спросила Алиса. – У тебя там местоеще осталось?

– На мороженое у меня всегда остается место.

«Неужели он тоже помнит, как просил сладенького, а я ничегоне могла ему предложить, кроме куска хлеба, намазанного маргарином ипосыпанного сахаром? подумала Алиса, подзывая официанта, чтобы заказатьмороженое. – Нет, мы не голодали. Но все время были на грани. Я не могла найтипостоянную приличную работу, каждая копейка была на счету. Стограммовуюшоколадку я растягивала на несколько дней, долька утром, долька перед сном.Картошка с луком, но вареная, а не жареная. Меньше масла уходит. Гречка,геркулес… Конечно, мы не голодали…»

– Сколько шариков мороженого вам положить? Есть киви,ананас, персик… Вам сливки посыпать шоколадом или толчеными орехами?

– Два шарика, киви и персик. А сверху орехи, – ответилМаксим официанту после долгих серьезных раздумий.

"Нет, он уже не помнит. Просто ребенок любит покушать.Получает удовольствие от еды. Мы же с ним не блокаду пережили, в самом деле! Нуиногда сидели на одной картошке и макаронах. Многие так живут. Я бы вообще недумала об этом, но первые семь лет жизни Максимке все время хотелось кушать. Ая не могла его накормить вкусно, от пуза, хотя бы раз в неделю, не картошкой имакаронами, а хорошим мясом, курочкой, фруктами. Только когда был грудной, оннаедался. Слава богу, молока у меня хватало… Да что я, в самом деле? Нас чутьне убили всего пару часов назад, а я вспоминаю эту несчастную картошку смакаронами и не могу просто радоваться, что все хорошо… Не могу. Потому чтогде-то в подсознании застряла занозой совершенно идиотская, абсурдная мыслишка:а вдруг то, что произошло в арабском квартале, как-то связано с Карлом? Вдругон выследил нас, и это была не просто случайная попытка ограбления, а перваяего атака? Правда, абсурд… Зачем ему это? Он тесно связан с исламистами, скакими-то очень страшными арабскими группировками. Я читала в газете… Ну и что?Разве нас с Максимкой это касается? Мы живем себе тихо, у нас свои проблемы,свои радости.