Но, как ни странно, больше всего Мария переживала из-задочери. Варвара окончательно вышла из повиновения, стала несносной, закатывалародителям скандалы. В семье Заславских наступил хаос; Мария металась междумною, дочерью и мужем. Она прибегала ко мне жаловаться, я ее успокаивал — тем иограничивались. Все это грустно, конечно, но зато я получил свободу и целикомотдался работе. Кристина, на удивление, мне не мешала. Более того, онадобровольно взяла на себя уборку квартиры и ведение хозяйства. Мне это оченьпонравилось; моя теория хорошо продвинулась вперед. Наконец-то я был доволенсвоей жизнью, появились успехи в работе, исчезли проблемы…

И вот в такой благодатный момент позвонила Тамара. Она былавзволнована, даже близка к панике.

— Роберт, — нервно спросила она, — ты не знаешь куда пропалаМархалева?

Я был откровенен:

— Не знаю и знать не хочу.

— Роберт, как ты можешь так говорить? — изумилась Тамара. —А если с ней случилось что-то страшное? А если она попала в беду?

— А я тут при чем? Она сама ходячая беда. По-твоему, ядолжен о ней заботиться? Жила же Мархалева как-то до меня.

— Да, жила и, между прочим, никуда не пропадала. Пока несвязалась с тобой. Роберт, если я волнуюсь, значит есть причины. В последнеевремя Сонька твоими делами занималась, следовательно ты должен знать.

Я опешил:

— Что должен знать?

— Куда она пропала.

— Да мы с ней дней десять не виделись, если не больше.

— Тем более, — рассердилась Тамара. — Роберт, это странно,женщина совершенно бесплатно решает твои проблемы, а ты равнодушен к ее судьбе.Она столько для тебя хорошего сделала.

— Да что она сделала для меня? — поразился я. — Вреда, да,много! Вот что, Тома, я тебя уважаю, поэтому расстраивать не хотел. Но теперьскажу: подруга твоя меня достала. Она несносна. Я ей высказал все, практическипослал.

— А она что? — испугалась Тамара.

— Пошла. И с тех пор мы не виделись. Не думаю, что мои делаее все еще интересуют. Скорей всего она занята собой.

Тамара отрезала:

— Тогда ты совсем мою Соньку не знаешь. Она не умеет житьдля себя. И она очень упрямая: если за что взялась, обязательно доведет доконца.

Не могу сказать, что такое сообщение меня порадовало. Послеразговора с Тамарой я места себе не находил. Нет, меня не мучила совесть — менямучил страх. Что-то еще уготовила мне эта Мархалева?

Плохие предчувствия оправдались почти мгновенно. Одноупоминание имени этой страшной женщины разрушило мою тихую жизнь. Едва япоговорил с Тамарой, чередой потянулись неприятности. Сначала мелкие, потом всекрупней и крупней. Как обычно, принесли корзину с цветами. Но разносчик был неодин: рядом с ним топтался элегантного вида мужчина.

— Эдуард Кросский, художник, — надменно представился он и снапором начал доказывать, что я должен уступить ему эту корзину. Видите ли,наша корзина приглянулась ему, а таких в магазине больше нет и когда подвезутнеизвестно, а ждать он не может. Разносчик отдать ему корзину не решился,побоявшись сорвать заказ постоянных покупателей. Судя по всему, Кросский думал,что я за честь почту уступить ему Кристинину корзину. Органически не выношутаких нахалов. Поговорка “раздайся море — плывет дерьмо” как раз про них. Мызаспорили. Я никак не хотел ему уступать, ссылаясь на правду: цветыпредназначены не мне, а моей сестре. Он намекал, что сестра подождет, а онждать не может. Я разнервничался, возможно лишнего наговорил. Он в долгу неостался. Так продолжалось до тех пор, пока на шум не прибежала Кристина. Узнавв чем дело, она разрешила спор.

— Я дарю вам эти цветы, — сказала она, извлекая из корзинысвою записку и нежно прижимая ее к груди.

Мужчина ее благородством был сражен, бросился рассыпаться влюбезностях, но корзину с собой утащил. О деньгах, кстати, даже не пикнул.

Кристина с запиской отправилась на балкон — теперь она тамвсе свободное время проводила — а я поспешил в кабинет. Вроде, все утряслось,но работать я уже не мог. Сидел, тупо уставившись в экран монитора, и думал о…Мархалевой. “Вот, пожалуйста, — горевал я, — чем заканчивается одно лишьупоминание ее имени. А что будет, если явится она сама?” Но вместо Мархалевойявилась Светлана. Она упала ко мне на грудь и с рыданиями сообщила, что вближайшие дни судьба ее решена.

— И что это значит? — недоумевая, поинтересовался я.

— То, что я выхожу замуж, — трагическим тоном сообщилаСветлана.

Я уныло посоветовал:

— Если ты не рада этому, не выходи.

— Но он богат, Роберт. Одним махом он решит все проблемы, —воскликнула Светлана, с надеждой заглядывая в мои глаза.

Я не мог решить своих проблем, но уже взялся за проблемыКристины. Кстати, ее муж тоже очень богат, но что из этого вышло.

— Выходит, тебе повезло, — с кислой миной сообщил я.

— Ах, ты ничего не понимаешь! — выкрикнула Светлана иубежала.

Было очевидно: борьба любви и корысти закончилась победойпоследней. Как всегда. Настроение окончательно испортилось. Я даже не пошел вкабинет: уселся перед телевизором в гостиной, ожидая новых неприятностей. И онине заставили себя ждать. Примчалась Мария. Она была очень странная: безумногорели глаза, руки нервно теребили сумочку.

— Роберт, Варя у тебя?

Я был удивлен и заверил Марию:

— Нет, давно ее не видел. Она мне даже не звонила.

— Роберт, ты не обидишься, если я загляну в твои комнаты?

— Заглядывай, — согласился я, теряясь в догадках.

Мария пробежалась по квартире, заглянула даже на балкон, тамнаспех поздоровалась с Кристиной и помчалась в прихожую. Уже в двери оназадержалась, как-то растеряно на меня посмотрела и с запинкой спросила:

— Н-ннн… н-неужели это правда?

Я опешил:

— Что — правда?

Мария скорбно покачала головой и вздохнула:

— Ничего, Роберт, сейчас я должна разыскать Варю. Остальное— потом.

Когда она ушла, я уже не мог усидеть на месте: заметался покомнате, мучимый плохими предчувствиями. Чертова Мархалева! Несомненно все бедыот нее! Здесь я немного ошибся, потому что следующей явилась моя матушка. Когдая увидел ее в глазок, меня едва удар не хватил. На цыпочках я помчался набалкон к Кристине и закричал:

— Кристя! Мать наша! Пришла! Что делать?