Пытаясь заглянуть через перила, она неосторожнопоймала ногой выбоину (слава старым доходным домам!) и шесть ступенек доплощадки прокатилась на боку, больше беспокоясь о ноутбуке, чем о своих костях.

Ощутив под ногами опору, Ирка сразу вскочилана ноги, вызывая копье. Шагах в пяти слабый лунный свет очерчивал неподвижнуюмужскую фигуру. Белым пятном расплывалось во мраке лицо.

– Эй! – опять крикнула Ирка.

Тень, не отвечая, взмахнула рукой. Ирка, незадумываясь, отпрянула вправо, ощутив холодное дуновение у щеки, после чегометнула копье. Фигура легко уклонилась и чем-то ударила по не успевшемуразогнаться копью.

Полыхнула яркая голубоватая вспышка,ослепившая Ирку. Сухой удар грома раскатился по лестнице. Задрожали двери.Где-то открылась, захлопнулась и зазвенела форточка. Вновь призвав копье,одиночка приготовилась к новому броску, однако тень уже исчезла.

Сбежав по лестнице, оглушенная Ирка выскочилана улицу и налетела на Таамаг, мчавшуюся ей навстречу вместе с оруженосцем.

– Что такое? – крикнула та и, недожидаясь ответа, метнулась в подъезд.

Провод оказался перерезанным у самоговыключателя, однако оруженосца это не остановило. Он оплавил оплеткузажигалкой, вытянул, скрутил, и через минуту свет вновь горел.

Между вторым и третьим этажами Таамаг легкоотыскала метательный нож, торчавший в перекладине рамы. Трогать его она нестала, а лишь задумчиво качнула пальцем и хмыкнула.

– Похож на нож Багрова! – удивленносказала Ирка.

Таамаг это не удивило.

– Думаю, это он и есть. Если это тот нож,которым Матвей кого-то подранил, то тебе его вернули. Умница, что уклонилась.Поверь тете, ничто так не портит зрение, как нож, вошедший в глазницу иторчащий из затылка… Ты сама-то хоть попала?

– Нет. Он тоже увернулся, а потом былавспышка, – сказала Ирка.

Таамаг известие о вспышке не понравилось.

– Ну-ка, покажи свое копье! – велелаона.

Ирка призвала копье, радуясь, что оно опятьповинуется. В том месте, где наконечник ободом опоясывал древко, она увиделаглубокую царапину.

– Сообразила теперь? – спросилаТаамаг.

– Вспышка от столкновения двухартефактов: темного и светлого? – попыталась предположить Ирка.

Таамаг кивнула.

– Похоже, он был не прочь перерубить укопья наконечник, чтобы забрать с собой.

Ирка уставилась на Таамаг с недоверием.

– Ты серьезно? Зачем?

– А почему нет? Копье одиночки – недурнойтрофей. Попытался перерубить, но немного промахнулся и вынужден былтелепортировать, пока копье не полетело в него во второй раз. Кинься он на тебяс мечом, пытаясь сыграть на опережение, копье поразило бы его в спину. Он и этопросчитал.

Ирка смотрела в серые испытующие глазавалькирии каменного копья, а память ее медленно пролистывала все, что случилосьна лестнице.

– Согласись, что, когда пытаешься на летуперерубить наконечник, промах в два сантиметра в темноте не очень значительный,а? – добавила Таамаг.

– То есть он хороший боец? –уточнила Ирка.

Таамаг шмыгнула носом. Похвалу у нее заслужитьбыло непросто.

– Ничего, сойдет, – сказалаона. – Эти два сантиметра спасли тебе жизнь. Больше не ходи одна. Хотьхмыря своего, но захватывай!

– Я не хмырь! – с негодованиемпроизнес Антигон.

– По мне так натуральный хмырь! –отрезала Таамаг. Нежитеведение она не изучала и даже не собиралась.

– Ир! Ты идешь или как? – крикнулиснизу.

Корнелий уже вертелся нетерпеливой юлой. Минутапромедления – и у него начинался трясунчик. Недаром его дядя Троил утверждал,что самым большим наказанием для Корнелия в детстве было посадить его на стул изаставить час просидеть неподвижно, положив на колени руки.

– А если еще и молчать заставить – таквообще! Он называл это Нижним Тартаром! – вспоминал Троил.

* * *

Телепортация в Москву прошла без особыхприключений. Разве что прядь Иркиных волос материализовалась внутри входнойдвери. Ирка стояла в темном коридоре и дергала волосы. Пахло новой моторезиной.Влажный зонтик, болтавшийся где-то высоко на вешалке, плакал вчерашним дождем.

После пятого вопля: «Эй, кто-нибудь!» – дверьбрызнула широкой полосой света. Подошел Эссиорх в холщовом переднике,заляпанном красками и присохшей глиной. Посмотрел. Молча сходил за ножницами иотстриг Ирке застрявшую прядь. «По-другому не получается. Там все намертвоспеклось», – пояснил он. Затем высунул голову наружу и фыркнул.

– Хочешь посмотреть на сюрреализм: издвери растут волосы? – предложил он.

Однако желания «смотреть на сюрреализм» у Иркине было.

– Убери их! – попросила она.

Эссиорх отказался.

– Ну уж нет! Оставлю! Ты самателепортировала или Корнелию доверила?

– Корнелию, – признала Ирка,подумав, что это первый и последний раз.

Эссиорх засмеялся.

– Чего смешного?

– Да вот прикидываю, что написал быКорнелий в отчете, промахнись ты еще сантиметров на десять? «В момент сдвоеннойтелепортации я размышлял о перспективах борьбы с мировым злом, вследствие чеговалькирия-одиночка мистическим образом оказалась сразу по обе стороны запертойвходной двери. На вопрос: „Как ты себя чувствуешь?“ – вразумительного ответа яне получил. Копье и шлем прилагаю. Состояние артефактов нормальное. Ждураспоряжений. Связной света, Корнелий».

– А где сам связной света? – мрачноспросила Ирка.

– На диване небось уже валяется. У неготеперь новый фокус. Он телепортируется в воздухе в полуметре над диваном и срадостными воплями обрушивается мне на голову. Так я теперь иногда таз с водойтуда ставлю, чтобы он охладился, – пояснил Эссиорх.

Из комнаты донесся знакомый голос.

– Матвей! Как он? – узнав, радостновоскликнула Ирка.

– Уже ничего, хотя свету пришлосьповозиться. Прямой опасности нет. Силы восстанавливаются примерно попластиковому стаканчику в день. Но если учесть, что потерял он их ведро, выводыделай сама, – пояснил Эссиорх.

– А-а… – протянула Ирка. – Нуда… Я пошла, хорошо? Он же не спит?

И, не дожидаясь разрешения, она кинулась кдвери.