– А, ну все понятно! У дяди Арея опятьзачесались передние хватательные конечности! – гневно сказала Дафна.

Минуту спустя Меф уже лежал на диване, а Дафнаперекисью водорода аккуратно обрабатывала рассечение у глаза, заработанное наутренней тренировке.

– Нельзя бить человека по тому, чтодумает! Или пытается думать! – сказала Даф, созерцая множество боевых помету Мефа на лице.

– Я дерусь не с Ареем! Я дерусь со своимстрахом. И от него же получаю в нос, – упрямо ответил Меф.

«Опять эти солдафонские бредни!» – подумалаДаф и деловито ощупала ему переносицу.

– На этот раз твой страх очень неплохотебя отметелил, но нос цел, – сказала она.

– Зато запястья и голени отбиты. Арейпостоянно лупит меня по ним, потому что Гопзий любит это делать, – пояснилМеф.

Избегая мокрой ваты, которая лезла ему в глаз,он рывком сел и свесил ноги.

– Я смотрел, как бьют валькирию, и невмешался! Получается, что я опять был на стороне мрака! – сказал Буслаев.

Даф аккуратно закрутила крышку перекиси иубрала ее от греха подальше, пока пузырек не сожрал Депресняк. Лучше бы Мефпомалкивал! Мысль, что они не помогли, тревожила и ее тоже.

– Тут была спорная ситуация. Утешай себятем, что Таамаг могла сгоряча не разобраться, кто враг, а кто друг. Ты получилбы между глаз скорее, чем объяснил бы, как сильно желаешь ее защитить. А еслибы Арей выскочил за тобой следом? Тогда произошла бы схватка между Ареем иТаамаг.

– Арей бы победил, – увереннопроизнес Меф.

Дафна не стала делать прогнозы.

– Да или нет, но без трупа или двух делобы точно не обошлось, – сказала она.

Дверь распахнулась от решительного толчкабедром, и вошла Улита, румяная и взбудораженная, как человек, только чтовернувшийся с улицы.

– Эй, дохляки! А ну, встать по стойкесмирно и бояться меня! Кому тут жить надоело? – рявкнула она.

– Что?! – с вызовом спросил Меф.

Улита хихикнула.

– Поздравляю! Ты у нас новый ДДНО! –сказала она, похлопав его по плечу.

– Какой еще ДДНО? – растерялсяБуслаев.

– Драчливый Дурак Номер Один! Знаешь, какв большой компании вычислить самого самоуверенного и агрессивного дурака?Задаешь провокационный вопрос и внимательно слушаешь, кто первый взбухнет. Этои будет дурак номер один. Кто будет поддакивать – те Пэ-Сэ. Подхалимствующаясвита. Своего мнения не имеет, но охотно работает эхом. Кто станет науськиватьи растравливать ссору, когда она уже затихла: Гэ-Зэ.

– Что за Гэ-Зэ? – спросил Меф, видя,что Улита не спешит с расшифровкой.

– Гремучая зараза. Знаешь, есть такие,которые сами не дерутся, но подзуживают, шепчут, скользят между людьми какзмеи. Таких надо выдирать из общения как сорняк. Говорить им только «здрасьте»и «до свидания» – причем лучше как-нибудь одним словом. Они безнадежны. Заэйдосами этих уже и мрак не охотится – они и так ему достанутся, – жесткосказала ведьма.

– А как умного вычислить? – спросилМеф.

Рассуждения Улиты казались ему интересными.

– Умный смотрит с улыбкой, не злится ивоспринимает не твои слова как таковые, а стремления и побуждения. И тот,разумеется, кто любит тебя несмотря ни на что и никогда не осуждает! Вот какона! Заметь, она даже бровью не повела: смотрела на меня и спокойноулыбалась! – сказала Улита, ткнув пальцем в Дафну.

– Значит, я дурак, – убито произнесМеф.

– Признался, и то хорошо! Признаниенедостатка – первый шаг к его исправлению, – утешила ведьма Мефа. –Величественнее надо быть, юноша! Шире душой! Мельчить надо только морковь всалат… Ах да, между прочим, к тебе пришли!

– Кто? – озадачился Меф.

– Кто-то, кто сидит внизу. Холодно, междупрочим, снег идет, а она на велике.

Меф подошел к окну и оттянул пальцем планкужалюзи. Внизу, сразу за оградой, по асфальтовой площадке кругами ездилаПрасковья. Она была в синей куртке и оранжевой шапке. Безошибочно уловивмомент, когда Мефодий отогнул жалюзи, Прасковья остановилась и вскинула голову.

«Она же не может меня видеть! Этоисключено», – подумал Меф.

Но она видела.

– Без машины, без охраны, без Ромасюсика…А они где? – спросил Буслаев.

– А ты позвони Ромасюсику! Он тебе судовольствием расскажет, где он. Минут так на двадцать пять с хвостиком. Ду юандэстэнд ми? – передразнила Улита.

Меф содрогнулся.

– Нет уж. Обойдусь как-нибудь. А что онатут делает?

Улита хихикнула.

– Понятия не имею. Но на твоем месте я бык ней вышла. Девушка определенно кого-то ждет, причем явно не меня и не Арея.

Мефодий вопросительно оглянулся на Дафну.

– Разумеется, – сразу согласиласьона. – Сходи! Ах да! Купи, пожалуйста, по пути Депресняку противоблошиныйошейник. Бедный котик жутко чешется!

Меф ушел. Улита, оставшаяся в комнате вместе сДафной, недоумевающе уставилась на нее.

– Разве у лысых котов могут бытьблохи? – поинтересовалась она.

– Сомнительно. Да и потом, у него кровькислотная. Блоха растворится при одной попытке укуса, – рассеянно сказалаДаф.

Улита хмыкнула.

– Я так почему-то и подумала, что проошейник ты просто так сказала. Представляю, как Прасковья взбесится, когда онвместе с ней будет искать ошейник для твоего кота.

Дафна чуть поморщилась.

– Для меня взбесить ее не цель, –ответила она.

Улита некоторое время внимательно разглядывалаее, а потом кивнула.

– Хорошо! Допустим, верю, но не понимаю.У тебя же Мефа уводят, причем даже не нагло, а так… э-э… словно тебя вообще несуществует. Типа какая разница, что вякнет стул, на который забираются сногами?

– Ты не права, – уверенно сказалаДаф. – Прасковья вовсе не такая скверная, каким хочется видеть ее мраку иЛигулу. Она не чудовище.

– А какая она? Хорошая, что ли?

Даф задумалась.

– У нее неплохое сердце, но неразвитыйум. Она как маленькая разбойница в «Снежной королеве» Андерсена. Ей веселощекотать оленя ножом, она и щекочет, не задумываясь, плохо это или хорошо.