Он купил мороженое и направился к той, которая занимала всеего мысли, ни днем ни ночью не давая покоя.

Она была в трех шагах, эта девушка беззаботно загорала, дажене подозревая, как страдает его душа, сотрясаемая ураганом чувств. Случайновстретив ее в лавке древностей на горе Тану, он глянул в ясные бездонные глазаи… лишился власти над собой. Мир утратил привлекательность, все потеряло смысл.Жизнь лишь там, где есть она. Дни превратились в ожидание встречи с ней.

Он мечтал. Как мальчишка мечтал и в мечтах геройски спасалее тысячу раз. Выхватывал из пасти крокодила. Отбивал у свирепых индейцев. А вдействительности ни разу не спас, ни на выставке цветов, ни при ограблениибанка. Только мучался и страдал, не решаясь признаться в своих чувствах. Нерешаясь даже познакомиться.

И вот теперь — она в трех шагах, но как непросто их пройти.

«Сейчас подойду, сяду рядом… Она обернется, а я? Что долженсделать я? Протяну мороженое… Как дурак! Почему — как дурак? Жарко, протянумороженое и небрежно спрошу: „Как дела?“ А она? Что она мне ответит? Никогда неузнаю, если не подойду!»

Он сделал шаг, и вдруг с ленивой грацией она поднялась. Онзамер, беспомощно глядя в ее спину. Она уходила, а он, как идиот, стоял, держав руках тающее мороженое.

Она шла к воде, а он не решался двинуться с места. «Даже незнаю, как ее зовут, даже окликнуть не могу», — думал он, грустно глядя натающее мороженое.

Подняв глаза, увидел ее, уже бегущую по прибрежному песку.Она была легче ветра, длинные стройные ноги едва касались берега. Но что это?Кто за ней бежит?

За девушкой неслись бронзовотелые атлеты.

Ярость охватила его. Мороженое отлетело в сторону. Перепрыгиваячерез распростертые на горячем песке тела, он вихрем понесся за обидчиками.Сердце бешено колотилось в груди. Воздух рвал легкие. Но… что это?

Замедлил бег. Остановился.

Она уже не убегает? Сама им навстречу идет?

«Какого я чуть не свалял дурака!» — ужаснулся он, глядя надевушку.

Она улыбалась. Она мечтательно смотрела вдаль. Мечтательно иотрешенно. Никогда он не видел такого счастливого лица. И такого спокойного.

«Я идиот!! — подумал он, сражаясь с подступившим отчаяньем.— Самонадеянный болван! Это ее друзья. Хорошо, что я их не догнал!»

Он бессильно опустился на песок, но тут же поднялся и, незная зачем, поплелся за девушкой и ее спутниками.

Он видел, как они сели в автомобиль. Машина рванула с места,направляясь к порту.

«Все, конец, — подумал он. — Ей совсем не до меня».

Мир потускнел. Он бродил по пляжу сам не свой, бродил,поглядывая на ее одежду, на брошенный халатик, на босоножки. Страшные сомнениязакрадывались в его душу.

* * *

Она могла бы еще бежать и бежать, но беспричинный страх ужеотступил. Она разозлилась на себя.

«Ну чего несусь как угорелая? Глупость какая! Кто менятронет? Здесь же народу тьма. В крайнем случае закричу, позову на помощь».

Она пробежала по инерции еще несколько шагов. Остановилась,обернулась.

Бронзовокожие атлеты настигли ее. Она отчетливо видела ихлица, серьезные, сосредоточенные. Один из них, подбегая, взмахнул чем-то над ееголовой. Она отшатнулась.

Облачко черной пыли повисло у ее лица. Она не успелазадержать дыхание, прерывистое и глубокое после бега. Невесомая пыль защекоталагорло, проникла в легкие.

Атлеты замерли, бесстрастно наблюдая. Ласковое теплопрокатилось по всему ее телу. Ноги ослабли. Преследователи подхватили ее подруки, что-то сказали.

Она не понимала ничего, кружилась голова, тело стало ватным.Но в глубине сознания, наполняя все более и более ее существо, рождалосьощущение всеобъемлющего счастья.

Пелена вдруг спала. Она уже все понимала, все видела, но неглазами, а по-иному, внутренним зрением, непостижимо и мгновенно обретенным ею.

— Пора, — сказал один из атлетов.

Она поняла: « Да, пора».

Пошла, с трудом передвигая непослушные ноги. Атлеты шлирядом, чуть поддерживая ее.

Все потеряло смысл. Автомобиль, за окнами которогопромелькнул город. Самолет, несущий ее куда-то над горами и болотистымиджунглями. Говорящие что-то люди. Все потеряло смысл. Все внешнее. Она жилалишь внутри себя, находя там все больше и больше радости. Истинного счастья.

Она послушно выполняла все, что ей говорили, почти несознавая, что делает. На задворках сознания, вторым планом сохранялись события:самолет, приземлившийся среди болот на узкую, короткую полосу, люди,торжественно несущие ее куда-то…

С нее сняли одежду. Всю до последней нитки. Положилиобнаженной в центр небольшой поляны, отгороженной от мира зеленой стенойджунглей. Руки и ноги приковали массивными золотыми цепями к низким базальтовымстолбикам.

Солнце клонилось к закату. Толпа мрачных бронзовотелыхлюдей, почти обнаженных. Ни единой улыбки на лицах, ни одного слова. Жесткаяскладка у чуть вывернутых губ. Напряжение в слегка раскосых глазах. Напряжениеи ожидание. И надежда.

Он появился из-за их спин. Человек в одежде, золотомстекающей к ногам.

Она узнала его, безразлично подумала:

«Сеньор Диас…»

Он взмахнул руками, и над поляной мелодично взлетел звукмаленького серебряного гонга. Бронзовотелые вскинули руки, устремив взоры кзаходящему, похожему на медный диск солнцу. Гортанный крик приветствовалуходящее светило.

Сеньор Диас, сияя златотканым плащом, вытянул впередоткрытые ладони. Пророкотал своим мощным басом:

— Братья!

Язык, на котором он говорил, певучий и спотыкающийсяодновременно, насыщенный согласными, лился в чарующем, обволакивающем ритме.

Она легко понимала его, даже не вслушиваясь в смысл речи,такой непонятной и… такой понятной.

— Братья! — повторил жрец Белого Ягуара. — Настал великийчас Пернатого Змея. Свершилось долгожданное. Она с нами!

— Аоа-ту! Аоа-ту! Аоа-ту! — взорвалась восторженнымивыкриками толпа бронзовокожих.

Над поляной, сплошь покрытой темно-синими, почти чернымицветами, витал их запах. Пряный, удушливый, кружащий голову. Распростертая нацветочном ковре девушка полной грудью вдыхала воздух, насыщенный этим ароматом.Сознание ее мутилось. Она прикрыла устремленные к небу глаза трепещущимивеками.

Жрец наклонился над ней, капнул на ее приоткрытые губыянтарной жидкостью из нефритового флакончика.