Нюрка вздохнула:

— Ладно, скажу, только поклянись, что Алиска об этом неузнает.

Я (привычно уже) поклялась, и она мне рассказала абсолютнобесполезную историю о том, как юной девой мечтала выйти замуж за состоятельногои преуспевающего молодого человека, как долго искала подходящую кандидатуру…

Снобизмом Нюрка страдала с юности, и на красоту свою имелабольшие надежды. Уж очень ей хотелось в сливки общества затесаться. А тут вдругГерман, красавец-сердцеед, умный, образованный, перспективный, — папа дипломат,мама известный океанолог, дедушка академик, бабушка дочь политического деятеляниколаевских времен. Короче, только сияния над головой не было у этого Германа— остальное присутствовало.

«Это судьба», — сказала себе Нюрка и бросила в бой тяжелуюартиллерию. Помнится, ей было что бросать: и умом вышла, и лицом, и фигурой.При случае умела эрудицией блеснуть и кокетством обворожить.

В общем, Герман попался. Голову от Нюркиных прелестейпотерял и готов был вот-вот жениться. Но победа для женщины не победа, если несопутствуют ей зависть и восхищение подруг. Само собой, Нюрка Германа подругампредставила, он и ошалел, попав в такой роскошный цветник. В те времена дажеФаина была недурна. Когда же он увидел Алису… В общем, Герман развернулся, да иподруги не сидели руки сложа.

Бедная Нюрка осталась ни с чем. Представляю, как ей былообидно. Ведь ни Фаине, ни Карине, ни Лоре, ни тем более Алиске отыскать такогоГермана было не по силам, не по той орбите они вращались. Лишь непомерныеамбиции и тяга к «прекрасному» помогли Нюрке протаранить бастион, выстроенныйэтими самыми сливками на пути у юных и прекрасных выскочек. Такими амбициями, кромеНюрки, никто не обладал, а следовательно, Герман воспринимался подругами какподарок судьбы.

И подарок этот достался Алиске. Естественно, от любви кГерману у Нюрки осталась одна лишь ненависть, в чем она мне и призналась. И яей поверила.

Когда она случайно заметила среди бумаг безалаберной АлискиФанину анонимку, то увидела в этом перст судьбы. Сам бог повелел ей Германуотомстить, тем более что в те времена он как раз зачастил в Москву. Уезжал тудасчастливый, а возвращался грустный, из чего Нюрка и сделала заключение: Германзагулял.

— И все? — спросила я.

— И все, — ответила Нюрка. — С кем он загулял, не знаю, ноанонимку Алиске я на всякий случай послала, и, если память мне не изменяет, уних был грандиозный скандал. Алиска скрывала, но косвенные признакинедвусмысленно обнаруживались. Теперь ты веришь, что я не травила Алиску?

— Верю, — ответила я.

— А вот мне не верится, что ты веришь, — усмехнулась Нюрка.— Ну и черт с тобой.

* * *

В общем-то я Нюрке поверила, но на всякий случай решила заглянутьи к Фаине. Особых результатов от этого визита не ждала, но интересно все жебыло узнать ее мнение.

Фаина предавалась излюбленному занятию: как всегда,любезничала на диванчике, гипнотизировала своего психа-ботаника. Увидев меня,тут же закричала:

— Мархалева! Нет! Нет-нет-нет! Только не сейчас! У менясеанс! Я взмолилась:

— Фаня, понимаешь, зашла в тупик, требуется твоя помощь, мнетоже нужен сеанс.

Псих же пришел в неописуемый восторг.

— Виола либэрум! Виола либэрум! — закричал он, тыча пальцемв мою бутоньерку. — Я был прав! Она существует!

На радости он повалился на пол, начал кататься по ковру ибезумно хохотать. Я думала, что уж сейчас-то Фаина выгонит меня самымнепристойным образом — коленом под зад. Она же в изумлении застыла, потомнатянула на нос очки и уставилась на мою бутоньерку.

— Мархалева, — спросила она, — откуда это у тебя?

— Из оранжереи Алисы, — ответила я. — Марго притащила в холлэти цветочки, вот их и приколола. Разве ты впервые видишь эти фиалки? Их жеполно у Алисы, сама же вчера там была. Неужели не заметила?

— Нет.

— А в чем, собственно, дело? — Фаина с любовью глянула насвоего психа и сказала:

— Сама я в ботанике ни бум-бум, но, если верить этомунесчастному, на твоей груди покоится фиалка свободы, открытая им и непризнанная наукой.

— Что? — удивилась я. — Как это не признанная наукой, когдаона покоится на моей груди?

— Дело в том, что фиалка эта обладает чудодейственной силой.Мой бедный ботаник уверяет, что раньше на нашей планете были заросли этихцветов. Вот чем он объясняет долголетие предков, которые употребляли в пищу этицветы. Теперь же фиалка исчезла. Ее даже в Красную книгу не занесли, потому чтоникто не верит, что она вообще существовала. Я тоже не верила, когда онрассказывал, но теперь…

Фаина повернулась к своему ликующему психу и спросила:

— Дорогой, ты не ошибся? Это и в самом деле виола либэрум?

Псих подскочил ко мне, в глазах его горело какое-тофанатическое восхищение. Я отшатнулась.

— Это она! — совершая пасы над моей бутоньеркой, с нежностьюсказал псих. — Виола либэрум! Тот, кто видел ее хотя бы однажды, счастливейшийчеловек в мире.

Я усмехнулась:

— И я и Алиса уже не первую неделю любуемся на это чудоприроды, а счастья все нет и нет.

Псих вдруг схватил мой воротник и вместе с бутоньеркойпотащил его в рот.

— Виола либэрум! Виола либэрум! — вопил он. Ясопротивлялась, но, видимо, его неплохо в этой психушке кормили, потому что силу него оказалось значительно больше. Костюм мой остался бы не только безбутоньерки, но и без воротника, если бы не подоспела на помощь Фаина. Онаоттащила от меня психа, прокричав:

— Беги, Мархалева! Беги!

Я выскочила из кабинета. Бежать не стала, а расстроеннаяпоплелась к своему автомобилю. Уселась за руль и призадумалась. Что же этополучается? Суеты много, а результатов ноль. Даже про вторую страсть Германаничего не выяснила. О том же, кто травит Алису, и говорить не приходится.Полное неведение!

В который раз подивилась бездарному Алискиномусуществованию. Как она жила? Даже про своих подруг ничего не знает, о мужепонятия не имеет. С кем спал? Кого любил? Одни вопросы. То ли дело я: и муж иподруги просто зачитанные до дыр книги, и никаких вопросов. Только так жить инадо.

На этой мысли я вынуждена была от Алиски отвлечься, потомучто зазвонил мой мобильный. Это была Тамарка.

— Мама, ты невозможная! — закричала она. — Бросила Евгения иерундой занимаешься!

— Тома, не ерундой, не ерундой. Алиску, понимаешь ли,какая-то сволочь травит, а ты предлагаешь бросить ее на произвол судьбы и ехатьналаживать семейную жизнь? Ты сама как бы поступила, если бы кто-то травилменя?