— Конечно, поехала бы налаживать семейную жизнь, — незадумываясь, ответила Тамарка. — Еще на свет не родился тот человек, которыйтебя отравит. Кого угодно отравишь сама, причем одними словами, до ядов дело недойдет, такой поганый у тебя язык.

— Тома, ты мне зачем позвонила? Соскучилась? Гадости некомуговорить?

Все же Тамарка моя — настоящая подруга. Бросив свои дела,часами может на ум-разум меня наставлять.

— Мама, ты невозможная! — кричала она. — За тебя же, глупую,переживаю. Женька сбежит, будешь потом страдать, а у меня сердце не камень.

— У меня тоже не камень в груди, чтобы спокойно смотреть,как Алиска загибается.

— А в чем там дело, Мама, почему этим должна заниматьсяобязательно ты? У Алиски хватает и питерских подруг, вот пускай они ей ипомогают.

Мне стало смешно: вот она, Тамаркина наивность. Я от эмоцийчуть не задохнулась.

— Ха! Тома! Боюсь, подруги ей отправиться на тот свет ипомогают. Это слишком запутанная история, не под силу справиться с такойзагадкой даже моему уму.

Сама того не замечая, я выложила Тамарке все подчистую. Онаже не Алиска, поэтому и про Лору с сыном, и про Фаню с романом, и про Нюру санонимкой рассказала. Все вывалила. Тамарка слушала с интересом, а вот выводсделала не правильный.

— Короче, Мама, — сказала она, — не выделывайся, умную изсебя не строй, а бросай все и поскорей возвращайся, пока Евгений твой не сбег.

— Пока не узнаю, кто была вторая страсть Германа, с места несдвинусь, — ответила я.

Тамарка плюнула, матюкнулась и сказала:

— Ладно, Мама, черт с тобой, дело прошлое, признаюсь. Я былавторой страстью Германа.

Умеет Тамарка огорошить. Раз десять она повторила:

— Я была второй страстью Германа.

И я не осталась в долгу, раз десять спросила:

— Ты?!

А она мне с гордостью:

— Я!

А я ей снова:

— Ты?

Долго бы мы так еще общались, если бы Тамарка не вспомнилапро свои переговоры с инвестором.

— Мама, мне некогда, — заявила она, — на встречу опаздываю,а ты дурью не майся, а хватай мешки и дуй домой, пока Юлька Евгения снова неохмурила.

— Постой, — завопила я, — какая встреча? Куда тыопаздываешь? У меня вопросов тьма, а она про какого-то жалкого инвесторатолкует. Как это ты — вторая страсть Германа? А я почему не знала?

Представьте себе, Тамарка еще и удивилась, хотя удивляться,по всему, должна была только я.

— Мама, ты невозможная, — презрительно рассмеялась она, —требуешь от меня, чтобы я была такой же дурой, как ты. Так я про Германа тебе идоложила! Не хватало, чтобы ты помчалась делиться радостной вестью с Алиской.Да, у нас был роман. Продолжительный. Но это было так давно, что я и самауспела о нем забыть.

— Давно? Но как ты с Германом познакомилась? Уверена была,что вы с ним и по сей день незнакомы.

— Ой, Мама, видимся и сейчас. Маруся нас познакомила. Мы сней случайно его на улице встретили, он в командировку в Москву приезжал…Кстати, он к вам не заходил?

Я возмутилась:

— Тома, в каком году это было? Не сошла ли ты с ума, такиевопросы задавать?

Тамарка развеселилась:

— Да нет же, Мама, ты не поняла. Я не про те времена, ясовсем недавно Германа встретила. Он был в Москве, и ты как раз домой приехала.Женька уже в твоей квартире жил. Мы так мило с Германом побеседовали, — в ееголосе появилось кокетство.

— Могу представить, — ядовито вставила я.

— Да нет, — отмахнулась Тамарка, — не опошляй, Мама, неопошляй. Мы уже чужие люди, все в прошлом. Я всего лишь рассказала про твоисемейные затруднения, он обещал, что к вам зайдет.

— И не зашел, — констатировала я. — Но почему он в Москве?Почему не в Мексике?

— Он в Мексику и летел. Был в Питере… Я ужаснулась:

— И не зашел к Алисе? Тома, как думаешь, он и в самом делебросает ее?

— Ты же сама с уверенностью об этом говорила, так почему жеспрашиваешь у меня? — удивилась Тамарка. — Уж кто-кто, а ты о семейных делахэтой чокнутой Алиски информирована лучше всех. О себе только ничего не знаешь.

«О горе! — подумала я. — Она права. Ничем я не благополучнейАлиски. Моя жизнь — те же дебри, что и у нее».

И я позвонила Марусе. Она похлеще Тамарки удивила меня.

— Старушка, епэрэсэтэ! — возмутилась Маруся. — Я прямо всясейчас упаду! Герман и Тамарка? Не верю! И даже слышать о том не хочу!

— Но ты же сама их познакомила, — напомнила я. — Неужелизабыла?

Маруся не ответила, ей было не до меня. У нее происходиласвоя напряженная работа: мысли множились, как кролики на воле. Слава богу, онапосвятила меня в результат этих трудов.

— Старушка, — закричала Маруся. — Я прямо вся поняла, гдеТамарка познакомилась с Германом. Помнишь, она в Мексику ездила? А ты ещехвастала, что Алискин Герман не вылазит оттуда, ведь его папа там работал впосольстве?

— Да.

— Вот там, в Мексике, они и снюхались. Да-да, сейчасприпоминаю, Тамарка что-то зачастила ко мне тогда, все выспрашивала про Алиску.Любопытно ей было, а подъезжать к тебе она не решалась.

«Еще бы, — подумала я, — все боятся силы моего ума. Однакочто же это творится? За моей спиной у моих же подруг идет своя интенсивнаяжизнь, а я и не в курсе?»

Естественно, в связи с этим возникла настоятельнаяпотребность позвонить Евгению. Если в течение десяти минут узнаешь Такиеинтересные новости про свою лучшую подругу, про мужа другой лучшей подруги ивсе это от третьей лучшей подруги, то кто ж тогда знает, какие сюрпризыпреподнесет родной муж? Признаться, многого уже ждала.

И Евгений меня не разочаровал. Преподнес сюрприз, раскрылтайну своего неожиданного возвращения.

— Сима зря убеждала в обратном, — бушевал он, — тебе плеватьна меня, на семью, на сына! Я оторопела:

— Какая Сима? В чем это она тебя убеждала? Евгений ещебольше осерчал:

— Какая Сима? Будто не знаешь. Сима! Соседка Алиски. Сама,небось, подговорила ее, вот она плетушки и плела. А я, как дурак, поверил,вернулся, ждал.

Тут мне сделалось дурно:

— Да в чем я подговорила ее? Что она тебе плела? Говорисейчас же!