Колкий огонь пронесся по всему телу девушки от пят домакушки. Сознание вновь стало ясным. Глаза открылись. Удовлетворенный, вождьвскинул руки.

— Братья! — вновь воскликнул он. — Великий миг настал. Она снами!

— Аоа-ту… Аоа-ту… Аоа-ту… — взревели бронзовотелые.

— Братья, — голос вождя утратил напряжение, стал бархатным,мягким. — Нынче, в священную ночь Пернатого Змея, эта девушка, достоинствакоторой несомненны, воплотит в себе дух светлой богини Масатеотль, великойбогини любви.

Тысячи и тысячи лет Масатеотль, дарующая жизнь, обиталасреди нас в образе женщины нашего народа. И на этот раз будет также, еслиДымящееся Зеркало Мира, всевластный Тескатлипока, снизойдет к нашим мольбам.

— Аоа-ту! Аоа-ту! Аоа-ту! — вновь взревели бронзовотелые.

— Братья, — голос жреца стал скорбным, — наш великий народугасает. Нас мало осталось. Наши женщины рожают лишь мальчиков. ВеликаяМасатеотль может вселиться лишь в девственницу народа Амару. Она, — рука жрецауказала на девушку, — последняя девушка нашего племени. Долог был поиск. Но мыотыскали ее. Сам всевластный Тескатлипока помог нам. В далекой северной странеобнаружилась девственница. У всех женщин в ее роду рождались только девочки, апрародительницей была дочь нашего народа.

Душе великой Масатеотль некуда было вселяться, и потому, ещедо посвящения, с самого рождения, эта девушка несла в себе силу богини,властвующей над сердцами людей.

Нас осталось так мало, — продолжил вождь, — что все выприсутствовали на обряде Освобождения. Тогда я вынул из груди прежней Аматтальмыее трепещущее от любви сердце. Засушил его. Сегодня новая Аматтальма вкусит этосердце и станет живым воплощением великой Масатеотль.

Новую Аматтальму некем заменить, и потому она будет житьвечно. Если… — жрец запнулся, — если только не родит дочь. Тогда, при очередномобряде Освобождения, новой Аматтальме придется съесть сердце матери.

Жрец скорбно замолчал. Скорбели и бронзовотелые.

— Но мы будем молиться всесильному Зеркалу Вселенной, чтобыон ниспослал Аматтальме вечную жизнь, чтобы милосердная Масатеотль позволилародить ей множество дочерей. — Голос жреца взлетел. Окреп.

— Братья! — вновь воскликнул он. — У нас теперь будетнеобычная Аматтальма. Она не сможет жить среди нас. Другая культура, другоевоспитание. Наш образ жизни убьет ее. Климат нашей родины может убить ее ещераньше.

Потому Совет принял решение. Аматтальма уедет туда, гдеродилась. Она всегда незримо будет с нами. Она — страдающая и любящая душанашего народа.

Аматтальма вернется на землю предков из своей севернойстраны тогда лишь… когда родит дочь. Новую Аматтальму.

— Аоа-ту! Аоа-ту! Аоа-ту! — взорвались торжествомбронзовотелые.

— Братья, — воскликнул жрец. — Я просил совета у всемогущегоТескатлипоки, Дымящегося Зеркала Вселенной. Молил ниспослать знак.

Это свершилось! Великое Зеркало отразило волю свою в моихснах. Поведал: посвящаемая должна четырежды пережить смертельную опасность,четырежды слышать ритуальные слова.

— Это свершилось! — закричала толпа.

— Да, это свершилось! — воскликнул жрец. — До захода солнцапредстоит провести обряд Облачения. Новая Аматтальма наденет клетчатую повязкумилосердной Масатеотль. Волосы ее украсят пучки перьев священной птицы Кецаль,символами прекрасных кос Великой богини.

Лишь тогда я украшу ее амулетами Аматгальмы. Четыре реликвиивозложу я на живое тело богини: медальон, ожерелье, браслет и пояс. Четыресвященных предмета из драгоценного нефрита. Все это принадлежало прежнейАматтальме. Такие же есть теперь и у нынешней. Они пришли из глубины веков. Вних сила и мудрость праматери нашего народа. Великого народа Амару.

— Аоа-ту! Аоа-ту! Аоа-ту! — радостно взревели бронзовотелые.

Жрец сделал знак, и они замолчали.

— Обряд Облачения закончится за час до полуночи, — сказалон. — К этому времени новая Аматтальма будет уже не подвержена смертельномудействию Священных Цветов. Они перестанут быть для нее смертью, станут жизнью.Аромат их наполнит душу богини светлой радостью и высоким смыслом.

Аматтальма, как и все воплощения милосердной Масатеотль,понесет в мир любовь. Но…

Братья, мир изменился. Мы не можем требовать от нынешнейАматгальмы того же, что давали прежние. Она не сможет нам дать этого. Умрет.

Жрец замолчал, тяжело дыша. Окинул глазом бронзовокожих,жалкие остатки своего некогда могучего народа. Со вздохом продолжил:

— Совет был един. Сегодня в канун священной ночи, я,Верховный жрец храма Белого Ягуара, оглашаю его решение: она уедет. Мыдобровольно отказываемся от возвеличивания живой богини. Нашей Аматгальмы. Мыпосылаем в мир искру любви, зажженной за тысячи лет до нас. Она уедет, но мыбудем ждать и молить великих богов о милосердии, снисхождении, о возвеличиваниинашего рода.

Мы будем ждать!

Солнечный диск скрылся за горизонтом.

Она все видела и все понимала. Но не глазами, устремленнымив закатное небо, а иначе, всем своим существом, наполненным радостью бытия.

На нее надели клетчатую набедренную повязку богини, волосыукрасили пучками перьев. Четыре нефритовых амулета украсили ее полуобнаженноетело.

Тропическая ночь стремительно опустилась на древнюю землю.Вокруг нее исполнялся величественный и немного зловещий ритуал.

Восемь бронзовотелых атлетов подняли ее. над головой.Медленно понесли к умершему две тысячи лет назад городу. Подняли на вершину Большойпирамиды. Осторожно опустили на жертвенный алтарь.

Ее руки и ноги вновь приковали к базальтовым столбикаммассивными золотыми цепями.

Она все видела, все понимала.

Вторым планом сознания отметила, что Большая Медведицавот-вот достигнет зенита.

Она знала, что это значит.

Ее тело как бы парило над мертвым городом ольмеков. Толькотеперь она знала точно, этот город принадлежал когда-то народу Амару. Ольмекипришли сюда позже. Пришли уже на руины великой цивилизации.

Она все видела, все понимала. Но не глазами, устремленными взвездное небо.

Дух ее парил в ночи над мертвой столицей древних Амару. Онавидела людей на ритуальном дворе, она видела Стражей у входа в Великуюгробницу. Она видела себя, распростертой на жертвенном камне. И под собой — Большуюпирамиду. Странную пирамиду, пятилепестковую, совсем не такую, как у ацтеков.

Вокруг нее что-то происходило, но ей не было до этогоникакого дела. Она изумленно наблюдала за борьбой сил добра с силами зла.Большая пирамида вспыхнула вдруг облаком пламени, но черное агатовое зеркало вее изголовье хватало, поглощало, вбирало в себя этот яростный огонь.