— Это не мерзко, Эрик, это страшно. — Аста перевела дух — он хоть разговаривает, уже легче. — Но не переживай, я никому не скажу.

Эрик усмехнулся — серыми, потрескавшимися губами:

— Так все знают. Ребята, Лин, Тео — все. Меня же из-за этого тогда из военной школы вышвырнули, потому что, мол, слишком большие риски. Хотя на самом деле не из-за этого, а потому что я там всех достал…

Аста помогла ему устроится поудобнее, свернув мягкий рюкзак рулоном на манер подушки, дала попить воды из бутылки. Подняла кризанту, положила рядом с его правой рукой. Прикинула, сколько ждать помощи. Часа два, наверно… Только бы за это время на них никто не напал.

— Эрик, ну почему мы не остались в пещере переждать дождь?

Он вроде как удивился вопросу и хрипло ответил:

— Потому что я защитник. Кризанта выбрала меня, и мне нельзя прятаться. Мы бы успели, если бы не эти…

Да, конечно, вполне по-мужски. Лучше умереть, чем спрятаться на пару минут…

— Это все она, — вдруг сказал Эрик, глядя в небо, на котором темные тучи быстро сменялись прозрачной лазурью. — Все из-за нее…

«Кажется, я начинаю что-то понимать, — подумала Аста. Почему он ушел из города и так не хотел возвращаться».

— Что с тобой? — спросила она осторожно. — Это как-то связано с Арной?

— Да, именно с ней. Я родился вполне здоровым. Меня много проверяли, потому что отец умер от сердечного приступа, прямо за столом во время ужина. Ну не все у нас умирают героической смертью, — пояснил Эрик, как бы извиняясь. — А мама была беременна, но еще не знала об этом. Я ее единственный ребенок, хотя ей сказали, что у нее не может быть детей. Но как-то так получилось, и вроде все шло хорошо. А потом, когда мне было три года, она пошла со мной погулять на берег, не уследила, и я упал в реку. Я этого не помню, мама рассказывала. Меня, конечно, сразу выловили, но тут начался припадок. Сначала решили — это от испуга, но потом няня стала купать меня в ванночке, и все повторилось. Меня таскали по разным докторам, а потом повезли куда-то далеко — кажется, в Дюссельдорф, в университетскую клинику. Там сказали, что у меня очень редкое состояние — я не переношу воду в массе. Из-за этого я никогда не плавал, не ходил в бассейн, не принимал ванну. Только душ, и то очень быстро. И это не лечится.

А еще в детстве приступы у меня часто случались во сне. Мне снилось, что я стою на берегу Арны, а на другом стоит рыжий мальчишка и пускает по воде камушки, так что они долетают до нашего берега. Я хочу его позвать, машу рукой, но вода вдруг начинает подниматься и захлестывает меня. Я пытаюсь выбраться, а вода хватает меня и держит, пока я не начну задыхаться. Просыпался обычно от боли. Такие судороги — это очень больно, и я во время них не теряю сознание, поэтому приходится просто терпеть…

Аста слушала молча. Ей с самого начала показалось: в этой истории с падением в реку что-то не вяжется, но расспрашивать она не решилась. Вспомнила Беатрис, ее светлые, печальные глаза и то, как она говорила о сыне… Ведь любит его. И наверно, самое страшное вовсе не болезнь, а та стена, что выросла между ней и Эриком после случившегося. Неподъемный груз вины, желание заслонить от всего — и все-таки позволить жить самому…

— Если бы ты знала, как я ее ненавижу, — со злостью произнес Эрик куда-то в сторону.

— Реку? — уточнила Аста, страшась другого ответа.

Эрик задумался.

— Да.

Но было похоже, что он не очень уверен.

* * *

С подмогой — четырьмя защитниками — они встретились уже на полпути к крепости. Эрик настоял, чтобы идти, как только почувствовал себя лучше.

— Лучше медленно ползти, чем быстро лежать, — пояснил он. — Знаешь, как в скорой помощи…

Аста начала было его отговаривать, но потом подумала, что он, наверно, просто боится: вдруг, найдя его в таком состоянии, у него отберут кризанту? И согласилась. Тем более ей самой не хотелось оставаться в лесу, где неизвестно что могло случиться.

Все вместе они пришли в город, в сторожку перед Большим мостом. Лин, бывший здесь, явно не обрадовался, увидев Асту, но начал с того, что отправил Эрика домой. Тот попытался отказаться:

— Я нормально…

— Хорошо, что нормально, — перебил командир. — Отдохнешь немножко, будет еще лучше. Потом поговорим.

Оружие он не забрал и не дал никаких других указаний. Эрик ушел. Немного успокоенная, Аста хотела улизнуть, но тут Лин шагнул к ней, преградив дорогу.

— Так, теперь давай разберемся с тобой.

Он кивнул ребятам — они вышли, притворив дверь и оставив их вдвоем. Лин вновь повернулся к Асете, и только теперь она увидела, каким жгучим возмущением горят его темные глаза.

— Тебя чего туда понесло? — спросил он сдавленным голосом, едва не срываясь на крик. — Скажи мне, ты что там забыла?

Аста молчала. Она не то чтобы чувствовала себя виноватой, скорее растерянной. И правда, зачем она туда пошла? Она, которая всегда следовала правилам? То ли жажда приключений победила наконец, то ли Эрику хотелось составить компанию… Но, с другой стороны, что было бы, если бы она не пошла?

Аста сложила руки на груди, будто защищаясь, и ответила хмуро:

— Не кричи на меня, я не твоя подчиненная.

Лин усмехнулся:

— Да? К твоему сведению, в вопросах безопасности мне подчиняются все жители Арнэльма, даже сеньора. Я же сказал, одной не ходить!

— Так я и не одна пошла. — Аста изо всех сил старалась сохранять спокойствие, чувствуя, как ее начинает бить дрожь — сказывалось пережитое в лесу. Мокрая одежда уже почти высохла, но по спине тянуло неприятным холодом. — Ты сказал — с кем-нибудь из мужчин, Эрик вполне себе мужчина и защитник. Что не так?

— Да все не так! Я имел в виду, с кем-нибудь из настоящих защитников, с оружием и опытом. А не с этим… — Он не договорил.

— С кем? — холодно уточнила Аста. — Он настоящий, такой же, как и другие. Он добыл оружие. Сумел им воспользоваться — в экстремальной ситуации, между прочим, почти без опыта. И даже довел меня обратно, несмотря на… — Она вспомнила Эрика, лежащего в полубеспамятстве на сырой земле, и вдруг тоже вспыхнула. — Почему ты ему не доверяешь? Он ничем не хуже всех вас!

— Я ему доверил, — объяснил Лин уже чуть более спокойно. — Доверил такое важное дело. Но никак не ожидал, что он тебя за собой потащит.

— Он не тащил. Я сама напросилась.

Но начальника обороны не так легко было провести.

— Ага, конечно. Теперь жертва защищает преступника. Шведский синдром налицо.

— Стокгольмский, — машинально поправила Аста.

— Не важно, у нас не урок географии, — буркнул Лин, понемногу остывая.

Он перевел дыхание и вдруг сказал совсем другим тоном, почти с мольбой: