Кое-как поднявшись и сев на кровати (битое стекло в голове при этом пересыпалось из стороны в сторону, больно раня острыми краями), он вдруг обнаружил, что не один — на подоконнике, глядя на улицу за окном, сидела Мия. Как всегда, свежая и нарядная, со сложной прической и в длинном изумрудном платье, украшенном золотистыми тесемками. Заметив, что Свен проснулся, она улыбнулась самой бодрой и очаровательной улыбкой:

— Доброе утро!

Сквернее шутки нельзя было придумать. Свен посмотрел на нее из-под тяжелых век, но уже в следующую секунду распахнул глаза, совершенно проснувшись.

— Мия? Что вчера было? Ты здесь ночевала?

— Размечтался! — фыркнула Мия и спрыгнула с подоконника. — Мне брат твой все рассказал. Говорит, ты просто сам не свой в последнее время, вдобавок эта драка. Дорогой мой, ну разве так можно? Еще и столько пить. Даже при твоем здоровье это добром не кончится.

Свен махнул рукой, опустил босые ступни на прохладный скобленый пол и вздрогнул. Спал он в чем пришел — в штанах и безрукавке, а вот ботинки куда-то подевались, и с кровати он их не видел.

— Погоди, — сказала Мия. — Я знаю, что тебе сейчас нужно.

Она поднесла ему стакан какой-то светло-зеленой жидкости, от которой крепко пахло горькими травами. Отвар оказался теплым, и, сделав глоток, Свен поморщился и замотал головой.

— Давай-давай. — Мия чуть подтолкнула его руку со стаканом. — Это настоящее волшебное зелье. И голова пройдет, и желудок успокоится, и соображать начнешь. Пока ты спал, я сбегала к бабушке Софье. Это она для тебя приготовила, сказала, то что надо.

Софья была известной в Арнэльме травницей. Поговаривали, что это река открыла ей некоторые секреты, как когда-то эльмбуржцам, знаменитым своей медициной.

Свен покорился и, выпив половину стакана, обнаружил — ему действительно лучше. Через десять минут он уже сидел напротив Мии за столом и рассказывал ей свои горести:

— Вот как хочешь, не понимаю я, что происходит… Не понимаю. Может, ты, женщина, мне объяснишь? Что я не так делаю, почему все никак не складывается? Я был с ней честен, никого из себя не строил, предложил все, что имею, — а она ни да, ни нет два месяца, зато с этим недомерком все время проводит… Друзьями они вдруг стали, ты понимаешь? Так сказала бы мне, что он ей больше нравится. Нет. Я ее замуж звал, всю жизнь свою готов был поменять ради нее — а она мне даже не отказала. Будто смеется…

Выговорившись, он со вздохом обхватил голову руками. Мия тоже вздохнула:

— Балбес. Неужели ты и правда не понимаешь? Хотя с твоим характером, насколько я тебя знаю, это сложно.

— Что такое с моим характером? — не понял Свен.

— Терпение. У тебя нет терпения. Ты привык в своей работе, что, раз знаешь законы дела, имеешь опыт и применяешь силу, все получается. Любовь так не работает.

Она замолчала, и Свен сделал нетерпеливый жест рукой: мол, продолжай.

— Ты совершенно не думаешь о том, как жила эта девушка до тебя. Она потеряла брата, жила одна в большом городе, потом попала сюда. Тут все новое, необычное: новая работа, новые люди, дом, поиски эти… Она со всем этим справлялась, заметь. И тут появился ты. Позвал ее замуж. И что теперь, она тебе в ноги упасть должна? Она понятия не имеет, чего от тебя ждать, — может, еще больше проблем. И как будто чтобы подтвердить это, ты напиваешься и устраиваешь драку. Чудесно!

Свен рассеянно кивнул, хотя понимал пока мало. Потом он спросил:

— Так что же мне делать, по-твоему?

— Терпение, Свен. Учись терпению. Будь рядом, но ничего не требуй и уж тем более не устраивай скандалов, как вчера. Приходи после работы, провожай домой, ходите вместе за покупками, на почту. Попробуй ее не на свидание пригласить, а провести вместе день, на рынок в воскресенье сходить, родителей навестить твоих. Посмотрите друг на друга в каждодневном платье, без праздников, без прихорашиваний. — Она задумалась и окинула его придирчивым взглядом. — Только тебе бы все же рванину эту сначала сменить… Давай я тебе новую безрукавку сошью?

Безрукавка Свена, и так уже порядком обтрепанная, после вчерашнего выглядела еще хуже. Кто-то схватил его за одежду, пытаясь удержать, так что теперь от плеча до лопатки зияла прореха. Цвет у вылинявшей ткани был серо-коричневый, а на срезах рукавов во все стороны торчали нитки.

— Это очень важная одежда. Я в ней сдал все экзамены и сделал свой первый заказ. Это почти часть меня.

Мия только головой покачала:

— Боюсь, что ты прав, ты таскаешь ее уже слишком долго. Ну-ка снимай, надо тебя обмерить.

Свен, явно недовольный оценкой его туалета, все же повиновался. Мия вынула из кармана свободного платья сантиметровую ленту, которую всегда носила с собой, нашла на столе среди эскизов клочок бумаги и карандаш и быстро сняла мерки, записав результаты.

— Ну вот, молодец, — сказала она довольно, убирая ленту и бумажку в карман, потом осмотрелась вокруг. — И еще ты, это… прибрался бы здесь хоть немного. А то правда, если кого пригласить, то даже неприлично.

— Это творческий беспорядок, — пробормотал Свен, тоже оглядывая стол, заваленный бумагами, и старый комод с наполовину выдвинутыми ящиками, наполненными всякой всячиной. — Ты меня прям разбила в пух и прах, сам теперь не знаю, что о себе думать.

— Ты не думай. Ты делай. Пусть другие думают, они же тебе все и расскажут. Ладно. — Она взглянула на маленькие золотые часы на запястье. — Мне пора. Скоро мастерскую открывать, а я еще в магазин зайти хотела.

— Пойдем провожу. Заодно почтовый ящик проверю…

* * *

Утром Аста долго думала, какой ехать дорогой. Инга просила перед работой забрать подборку фотографий насекомых у одного из ее друзей, на выставку для школьников. Ее друг жил на набережной и собирался на неделю уйти в лес, за новыми исследованиями, так что пришлось заехать пораньше. Уложив папку с фотографиями в сумку, Аста еще раз вспомнила вчерашнее и все же повернула свой велосипед на улицу, где жил Свен, — так намного быстрее. Она и хотела увидеть его, и боялась, что это произойдет, и руки все еще тряслись после вчерашнего, и разговаривать с ним желания не было, но что-то тянуло ее именно на этот маршрут…

Свен вышел, как был, босиком и голым по пояс, поежился:

— Ух, свежо! Осень скоро…

Провел Мию до калитки, поблагодарил:

— Спасибо, что пришла и спасла меня от головной боли. И от душевных терзаний.

Та улыбнулась:

— Всегда пожалуйста.

Потянулась, как обычно, поцеловать его в щеку, обняла на прощание по-сестрински и пошла своей дорогой.

И тут Свен увидел Асту. Она стояла у соседнего дома под шелковицей, опершись на велосипед, и смотрела на него. И даже с такого расстояния на лице читалось удивление и отчаяние. Потом медленно развернулась и поставила одну ногу на педаль.