«Да, — думал Роланд. — Клянусь всеми богами, да. Это она.Возможно, не дверь в Темную Башню, а сама Башня. Боже, какая же у нее сила!Какое притяжение! Катберт, Ален, Джейми… ну почему вас нет со мной!»

Джейк стоял на углу Второй авеню и Сорок шестой улицы, глядядощатый забор высотой в пять футов. Слезы катились по его щекам. Из темноты зазабором доносилось гармоничное гудение. Звуки многих голосов, поющих вместе.Поющих на одной ноте. Это здесь, — говорили голоса. — Именно здесь вы найдетевсе. Поворот к лучшему, счастливую встречу, излечение от лихорадки, из-закоторой кровь закипала в жилах. Здесь может осуществиться любое желание, здесьпоймут всех и каждого. Здесь можно увидеть доброе отношение и познать, кактворить добро. Здесь можно вновь обрести казалось бы потерянные здравомыслие иясность ума. Здесь все будет хорошо.

Джейк повернулся к ним.

— Вы это чувствуете? — спросил он. — Да?

Роланд кивнул. Потом Эдди.

— Сюзи?

— Это почти самое прекрасное, что может быть на свете, —ответила она.

«Почти, — подумал Роланд. — Она сказала: „Почти“». Заметилстрелок и другое: когда она произносила эти слова, ее рука поглаживала живот.

10

Афиши вроде бы остались прежними, какими и помнил их Джейк:Оливия Ньютон-Джон на «Радио-Сити», рок-группа «G.Gordon Liddy» вместе с«Пещерами» выступала в клубе «Меркюри Лодж» в Ист-Виллидж, фильм-ужастик «Войназомби», остались и таблички с надписью «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН», но…

— Вот этого не было, — он указал на граффити,пепельно-розовые стихи. — Цвет тот же, буквы написаны той же рукой, но, когда ябыл здесь в первый раз, в стихотворении речь шла о черепахе. «Есть Черепаха,представьте себе! Она держит мир у себя на спине!» А дальше что-то про Луч.

Эдди подошел ближе и прочитал: «О, Сюзанна-Мио, раздвоеннаядевочка моя. Пришвартовала свой БРИГ аж в ДИКСИ-ПИГ, в году 99».

Посмотрел на Сюзанну.

— И что бы это значило? Есть идеи, Сюзи?

Она покачала головой. Глаза широко раскрылись. Испуганныеглаза, подумал Роланд. Но какая женщина испугалась? Этого он сказать не мог. Онтолько знал, что Одетта Сюзанна Холмс была раздвоена с самого начала, но вот«мио» лишь на самую малость отличалось от Миа. Однако, гудение, доносящееся изтемноты, мешало об этом думать. Ему хотелось незамедлительно подойти кисточнику этого гудения. Он просто не мог не подойти, как человек, умирающий отжажды, не мог не взять протянутый стакан с водой.

— Пошли, — сказал Джейк. — Мы можем прямо здесь перелезтьчерез забор. Это просто.

Сюзанна посмотрела на свои босые, грязные ноги и отступилана шаг.

— Только не я. Не могу. Без обуви.

Вроде бы логично, но Роланд подумал, что уловил в ее словахнечто большее. Миа не хотела туда идти. Миа понимала: если она туда пойдет, сней может произойти что-то ужасное. С ней и ее ребенком. На мгновение он ужерешил заставить ее, позволить розе разобраться и с тем существом, что росло унее в животе, и с вызывающей законную тревогу новой личностью, настолькосильной, что Сюзанна появилась в Нью-Йорке с ногами Миа.

«Нет, Роланд, — голос Алена, у которого шестое чувство былоразвито сильнее, чем у других. — Не то время, не то место».

— Я останусь с ней, — в голосе Джейка слышалось безмерноесожаление, но не колебания, и Роланда захлестнула безмерная любовь к мальчику,которому он однажды позволил умереть. Мощный голос из темноты за забором пел обэтой любви; он это слышал. Его просто прощали, а не говорили о том, что тяжкимтрудом он искупил свой грех? Он думал, что да.

— Нет, — покачала головой Сюзанна, — ты иди, сладенький. Сомной ничего не случится, — она им улыбнулась. — Это и мой город, знаете ли. Ясмогу постоять за себя. И потом… — тут она понизила голос, словно делиласьстрашным секретом. — Я думаю, мы — невидимые.

Эдди вновь изучающе посмотрел на нее, словно собираясьсправить, как такое могло случится, что она не хочет идти с ними, босиком илинет, но на этот раз Роланд не обеспокоился. Тайне Миа ничего не грозило, вовсяком случае, не текущий момент. Слишком уж призывно звала роза, так что Эддипросто не мог думать ни о чем другом. Ему не терпелось перемахнуть через забор.

— Мы должны держаться вместе, — с неохотой сказал Эдди. —Чтобы не потеряться на обратном пути. Ты сам предупреждал об этом, Роланд.

— Далеко ли от забора роза, Джейк? — спросил Роланд. Словадавались ему с трудом: от гула в ушах он не мог говорить, не мог думать.

— Она в центре пустыря. Ярдах в тридцати, может, и ближе.

— Как только зазвучат колокольца, мы сразу побежим к заборуи Сюзанне, — решил Роланд. — Все трое. Согласны?

— Согласен, — кивнул Эдди.

— Все трое и Ыш, — уточнил Джейк.

— Нет, Ыш останется с Сюзанной.

Джейк нахмурился, последнее ему явно не понравилось. Роланддругого и не ожидал.

— Джейк, Ыш тоже босиком… разве ты не говорил, что там полноосколков стекла?

— Д-да… — выжал из себя Джейк. С неохотой, потом опустилсяна колено, всмотрелся в широко раскрытые, с золотыми ободками, глаза Ыша. —Останешься с Сюзанной, Ыш.

— Ыш! А! — Ыш остается. Джейка это устроило. Он поднялся,посмотрел на Роланда. Кивнул.

— Сюзи? — спросил Эдди. — Ты не передумала?

— Нет, — ответ уверенный. Без малейшей паузы. Теперь Роландпрактически не сомневался, что Миа перехватила контроль над телом, дергала зарукоятки, щелкала переключателями. Практически, но не совсем. Даже теперьстопроцентной уверенности к него не было. Гудение розы приводило в тому, чтолюбая цепочка умозаключений заканчивалась одинаково: все, именно все, будетхорошо.

Эдди кивнул, поцеловал ее в уголок рта, потом шагнул кзабору с написанным на нем странным стихотворением о Сюзанне-Мио, раздвоеннойдевочке. Переплел пальцы, превратив их в подножку. Джейк тут же поставил на нееногу и в мгновение ока перескочил через забор.

— Эйк! — крикнул Ыш и замолчал, усевшись у одной из босыхног Сюзанны.

— Ты следующий, Эдди, — распорядился Роланд, переплел оставшиесяпальцы, создавая для Эдди ту же подножку, какую Эдди сделал для Джейка, но Эддипросто схватился за верхушки досок и легко перемахнул через забор. Наркоман,которого Роланд встретил в самолете, идущем на посадку в аэропорт имениКеннеди, никогда не смог бы такое сделать.

— Оставайтесь на месте. Вы оба, — вроде бы Роланд говорил оженщине и ушастике-путанике, но смотрел только на женщину.