ЗВОНИТЕ, И НЕ ПОЖАЛЕЕТЕ

Как и говорил им Джейк, щит висел здесь давно и нуждалсялибо в подновлении, либо в замене. Джейк помнил, что кто-то расписался на щитесиней краской из баллончика-распылителя. Эдди помнил об этом из рассказаДжейка, не потому, что граффити казались ему чем-то странным, просто саманадпись запала в память. И они, конечно же, увидели ее: «БАНГО СКАНК». Чья-товизитная карточка.

— Я думаю, телефонный номер на щите другой, — сказал Джейк.

— Правда? — спросил Эдди. — А какой был раньше?

— Не помню.

— Тогда с чего ты взял, что номер изменился?

В другое время и другом месте Джейк мог бы разозлиться,услышав этот вопрос. Здесь, в умиротворении, источаемой розой, он лишьулыбнулся.

— Я не знаю. Доказать мне нечем. Но номер точно был другим.Как и меню в витрине книжного магазина…

Роланд слушал в пол-уха. Шагал вперед через груды кирпичей,досок и разбитого стекла, в старых ковбойских сапогах, со сверкающими в сумракеглазами. Он уже видел розу. Что-то лежало рядом с ней, в том месте, где Джейкнашел свою версию ключа, но Роланд не обратил на сей предмет никакого внимания.Он видел только розу, растущую среди островка травы, багряной от выплеснутой нанее краски. Роланд опустился перед розой на колени. Мгновением позже Эдди стоялна коленях слева от него, Джейк — справа.

Роза уже закрылась на ночь. Но, когда они преклонили предней колени, лепестки начали открываться, словно приветствуя их. Гудение розыдоносилось со всех сторон, ни с чем не сравнимое по красоте, песнь ангелов.

13

Поначалу Сюзанна держалась. Держалась, несмотря на то, чтопотеряла ноги и половину себя, во всяком случае той себя, которая, котораяприбыла в Нью-Йорк, и ей пришлось вновь принять эту унизительную,отвратительную позу, нечто среднее между сидением и стоянием на коленях нагрязном тротуаре. Спиной она прижималась к дощатому забору, окружавшемупустырь. В голове мелькнула сардоническая мысль: «Не хватает только картонки снадписью „Подайте на пропитание“ и жестяной миски для милостыни».

Он держалась и после того, как увидела мертвую женщину,переходящую Сорок шестую улицу. Помогало пение… Сюзанна понимала, что это голосрозы. Помогал Ыш, прижавшийся к ней, согревавший своим теплом. Она гладила егопо шелковистому меху, он связывал ее с реальным миром. Она снова и сноваговорила себе, что не сошла с ума. Ладно, она потеряла семь минут. Может, ипотеряла. А может, что-то случилось с механизмом часов, он икнул и разомперескочил на семь минут. Ладно, они видела мертвую женщину, переходившуюулицу. Может, и видела. А может, видели шатающуюся из стороны в сторонунаркоманку, благо в Нью-Йорке их хватало…

«Наркоманку с зеленым червяком, выползающим изо рта?»

— Червяк мог мне и привидеться, — сказала онаушастику-путанику. — Так?

Ыш смотрел то на Сюзанну, то на пролетающие мимо автомобилис включенными фарами, которые он мог принимать за больших хищников с горящимиглазами. И нервно повизгивал.

— А кроме того, мальчики скоро вернутся.

— Чики, — согласился Ыш, и в его голосе слышалась надежда.

«Почему только я не пошла с ними? Эдди мог нести меня наспине. Видит Бог, он делал это и раньше, как с упряжью, так и без».

— Я не могла, — прошептала она. — Просто не могла.

Потому что какая-то ее часть боялась розы. Боялась подойти кней вплотную. Эта часть контролировала ее тело в те семь минут, о которых онаничего не помнила? Сюзанна опасалась, что да. Если так, то теперь она ушла.Забрала ноги и просто ушла, в Нью-Йорк 1977 года. То, что забрала ноги, это,конечно, плохо. Но она забрала и страх перед розой, а вот это как раз хорошо.Сюзанна не хотела боятся розы, в которой чувствовала только силу и красоту.

«Другая личность? Ты думаешь, что женщина, которая снабдилатебя ногами, другая личность?»

Другими словами, новая Детта Уокер?

От этой мысли ей захотелось кричать. Она подумала, чтотеперь может понять чувства женщины, которой пять лет тому назад вроде быуспешно удалили раковую опухоль, когда врач говорит ей, что на рентгеновскомснимке в легком обнаружилось какое-то затемнение.

— Только не это, — прошептала она, когда мимо вновьпроходили пешеходы. Шли они на достаточном расстоянии от дощатого забора, чутьли не вплотную друг к другу. — Только не это. Этого не может быть. Я — единоецелое. Я… я поправилась.

Как давно ушли ее друзья?

Она вновь взглянула на мигающие часы. 8:42, но она не знала,можно ли им доверять. Вроде бы прошло больше времени. Значительно больше.Может, ей их позвать. Просто окликнуть. Спросить, как у них дела?

Нет. Нельзя. Ты — стрелок, девочка. По крайней мере, он такговорит. Так думает. И ты не собираешься изменять его мнение о себе, заорав какшкольница, увидевшая под кустом ужа. Ты будешь сидеть и ждать. Ты это сможешь.Рядом с тобой Ыш и ты…

И тут она увидела мужчину, стоящего на другой стороне улицы.Стоящего рядом с газетным киоском. Голого. У-образный разрез, зашитый крупнымистежками, начинался в пахе и раздваивался у повыше пупка, поднимаясь на грудь.Пустые глаза смотрели на нее. Сквозь нее. Сквозь мир.

Уверенность в том, что это галлюцинация, исчезла, как толькоЫш загавкал. Смотрел он через улицу, на голого мертвяка.

И Сюзанна более не в силах молчать, начала звать Эдди.

14

Когда роза открылась, показав им алое горнило меж лепестковс сияющим по центру солнцем, Эдди увидел все, что имело в этой жизни хотькакое-то значение.

— О, Боже, — ахнул рядом с ним Джейк, но он мог находиться ив тысяче миль.

Эдди увидел великие события и те, что едва не произошли.Альберта Эйнштейна, еще ребенком, когда он переходил улицу, едва не сшиблателега с бидонами молока: лошади, чего-то испугавшись, понесли. Подросток,которого звали Альберт Швейцер, вылезая из ванной, едва не наступил на кусокмыла, упавший на пол. Нацистский обер-лейтенант сжег клочок бумаги снаписанными на нем датой и местом высадки десанта в день Д. Эдди увидел, какмужчина, собравшийся отравить весь Денвер, вылив яд в водопровод, умер отсердечного приступа на площадке отдыха автомагистрали-80 в Айове, с пакетикомжареного картофеля из «Макдоналдса» на коленях. Он увидел, кактеррорист-камикадзе, увешанный взрывчаткой внезапно отошел от переполненногоресторана в городе, который мог быть Иерусалимом. Террориста остановило ни чтоиное, как небо, мысль о том, оно остается одинаково прекрасным и для тех, ктотворит зло, и для тех, что служит добру. Он увидел, как четверо мужчин спаслималенького мальчика от монстра, все голову которого, похоже, занимал один глаз.