Роберт кивнул. Гвен не поддалась соблазну легкой жизни, неизбаловалась, и он искренне восхищался ею.

— Скажи, а тебе не скучно с моими друзьями? —спросил он.

— С ними не заскучаешь! — рассмеялась Гвен, но онапоняла, что имел в виду Роберт. Его друзья были намного старше ее, и их образжизни, привычки, занятия могли показаться ей, привыкшей к экстравагантности икипению страстей, как выдуманных, так и настоящих, ничем не примечательными,обыденными. Сам Роберт, во всяком случае, совершенно искренне считал себядовольно заурядным и не особенно интересным человеком. Здравый смысл подсказывалему, что из него вряд ли получится настоящий романтический герой, способныйвсерьез увлечь такую женщину, как Гвен.

Но он ошибся. Гвен была достаточно умна, чтобы разглядеть внем свой идеал — мужчину, о котором она уже и не мечтала. Такого мужчину она невстречала прежде и искренне восхищалась им с самого первого дня знакомства. Аспустя какое-то время Гвен стало ясно, что она, кажется, влюбилась. Правда,Гвен подумала, что трагедия, которую Роберт пережил так недавно, может помешатьему ответить на ее чувства. И только после того, как они встретились вСен-Тропе, Гвен поняла, что их влечение взаимно.

— Ну а если серьезно, — сказала она доверительнымтоном, — то твои друзья, знаешь, мне даже нравятся. К сожалению, они неслишком высокого мнения обо мне, но, надеюсь, мне удастся их переубедить.Кажется, я уже говорила тебе: они хранят верность своей лучшей подруге, но мнебы хотелось думать, что я сумею доказать им, что не собираюсь низводить Энн сее пьедестала. Просто мне хочется быть с тобой…

— Я… Мне очень приятно это слышать, — заверил ееРоберт. Роберта взволновало и обрадовало признание Гвен. Память об Энн крепкодержала его в своих тисках, но теперь он не собирался хоронить себя заживо. Иза последние недели Роберту почти удалось убедить себя, что он имеет полноеправо разделить остаток жизни с другой женщиной.

Имени Гвен он при этом не называл, и не потому, что она емуне нравилась. Он поступал так отчасти из суеверия (чтобы не сглазить!), отчастипотому что не видел сколько-нибудь веских причин, по которым ей бы захотелосьсоединить свою жизнь с таким человеком, как он. Роберт не заблуждался на свойсчет: у него были, конечно, кое-какие достоинства, но он никогда не считал себяличностью выдающейся, яркой. Кроме того, он был на двадцать два года старшеГвен. Для него эта разница в возрасте представлялась огромной, однако, когда оннапомнил Гвен, что годится ей в отцы, она только рассмеялась, словно для нееэто не имело ни малейшего значения.

— Нет, — возразила Гвен. — Твой возраст меняне смущает, да и не в нем дело. Главное в другом. Я… я считаю — мне оченьповезло, что я встретила тебя. Ты умный, порядочный, образованный, с тобойинтересно говорить обо всем. И, что немаловажно, ты красив… для мужчины,конечно. Иными словами, ты — один из самых замечательных людей, каких мнетолько приходилось знать, — закончила она, бросив на него быстрый взгляд,и Роберт горделиво улыбнулся.

— Может быть, вино было слишком крепким? — пошутилон, стараясь скрыть неловкость, и Гвен, рассмеявшись, нежно коснулась его руки.Роберт хотел взять ее руку в свою, но тут их крошечная машина запрыгала наухабистой подъездной дорожке, и ему пришлось сосредоточиться на управлении.Лишь затормозив перед крыльцом и заглушив мотор, Роберт повернулся к Гвен и,обняв за плечи, поцеловал, постаравшись вложить в этот поцелуй все, что онсейчас чувствовал.

Потом они прокрались в дом, стараясь ступать как можноосторожнее, чтобы не разбудить остальных. На пороге ее спальни они расстались.Еще раз поцеловав Гвен на прощание, Роберт вернулся к себе в комнату и долгосмотрел на портрет Энн, стоявший на столике рядом с кроватью. Интересно знать,что бы она сказала? Назвала бы она его старым дурнем или пожелала счастья,спрашивал он себя и не находил ответа. Роберт не мог даже сказать, как он сам относитсяко всему происходящему. И только одно он знал наверняка: когда он не позволялсебе задумываться слишком глубоко, он чувствовал себя с Гвен очень счастливым —счастливее, чем мог себе представить. Увы, ему приходилось слишком частонапоминать себе, что его отношения с Гвен скорее всего закончатся ничем и чтоувлечение знаменитой киноактрисой — всего лишь интересный эпизод в егохолостяцкой жизни, по поводу которого друзья еще долго будут подтрунивать надним.

Но сам он никогда не забудет этих дней.

Роберт лег в постель, но долго не мог заснуть. Ворочаясь сбоку на бок, он пытался представить себе, что делает сейчас в своей комнатеГвен, о чем она думает. Ему очень хотелось встать и постучать в дверь ееспальни, чтобы поцеловать Гвен еще раз, но так и не решился этого сделать.Роберт не доверял себе, не доверял и боялся позволить себе что-то, кромепоцелуев, зная, что если он перешагнет черту, то будет чувствовать себя так,словно Энн наблюдает за ним с небес. А ему не по силам было предать Энн. Да и Гвенон никогда бы не смог причинить боль.

В конце концов Роберт все-таки заснул и увидел странный сон.Ему грезилось, что Энн и Гвен идут ему навстречу через сад, обняв друг друга заплечи, а вокруг стоят его друзья, с негодующим видом показывают на него пальцамии что-то неразборчиво, гневно кричат. Это был тяжелый сон, и несколько разРоберт просыпался. Уже под утро ему приснилась Аманда, которая держалафотографию матери и с сожалением качала головой.

«Мне очень не хватает мамы, мне так одиноко без нее», —пожаловалась отцу Аманда.

«Мне тоже», — ответил дочери Роберт и заплакал во сне.

На этот раз он проснулся от звука собственных рыданий, илицо его было мокро от слез. После этого Роберт уже не решился заснуть снова илежал неподвижно, думая и о Гвен, и об Энн, и о дочери и сыновьях.

За окнами уже брезжил рассвет, когда кто-то тихонькопостучал в дверь, и Роберт вздрогнул от неожиданности. Откинув одеяло, он всталс кровати и пошел открывать. На пороге стояла Гвен. Судя по царившей в дометишине, все в доме крепко спали.

— Доброе утро, — негромко сказала Гвен. — Я…как тебе спалось? Я почему-то очень за тебя беспокоилась.

В халатике, накинутом поверх ночной рубашки, и босиком онавыглядела прелестно и в то же время — по-домашнему уютно.

— Мне снился странный сон, будто вы с Энн гуляете всаду… — начал он, еще не зная толком, стоит ли посвящать Гвен в свои проблемы.

Услышав эти слова, Гвен вздрогнула.

— Странно, то же самое снилось и мне, — сказалаона и добавила: — Знаешь, прошлой ночью я долго не могла заснуть, потому чтодумала о тебе…

Подняв глаза, она посмотрела на него. Волосы у Робертаперепутались, глаза припухли и покраснели, словно от слез, но он все равноказался ей красивым и очень сильным.

— И я тоже думал о тебе, — признался он.. —Может быть… может быть, нам стоило бы… — Он не договорил. «Может быть, намстоило быть вместе», — хотел сказать Роберт, но не посмел, боясь нарушитьустановившуюся между ними атмосферу полного взаимного доверия. В то же время онне мог отрицать, что ему очень хотелось бы быть с Гвен, быть всегда, чтобыслушать ее, чувствовать тепло ее тела, видеть, как она улыбается…