Сегодня Аркадий Леонидович блаженствовал. Пятница, конецнедели, предстоят два заслуженных выходных, а он и сейчас не работает. С утраон почувствовал себя не очень хорошо, отменил все дела в клинике, а посколькуавторитет Аркадия Леонидовича был велик, то у руководства не возникло никакихвопросов. «Лечитесь, лечитесь, Аркадий Леонидович!» – напутствовала его потелефону менеджер Аллочка, гонявшая младших врачей в хвост и в гриву. «А меняне погоняете!» – довольно улыбался Аркадий Леонидович, потягивая пиво передтелевизором. Вот такое внешне оправданное безделье он очень любил. Болезнь –прекрасное оправдание, а то, что сейчас он чувствует себя совершенно здоровым,Аркадия Леонидовича нимало не смущало. В конце концов, может он, уставший отбесконечных пластических операций, дать себе день отдыха? Разумеется, может.

В значительной степени прекрасному настроению АркадияЛеонидовича способствовало то, что дражайшая супруга, обожаемая ЛидияСеменовна, на данный момент отсутствовала. И собиралась отсутствовать вплоть дозавтрашнего вечера – у одной из ее институтских подруг наметился какой-то там юбилей.Конечно, Лидия Семеновна должна была привести себя в порядок заранее, минимумза два дня. Праздник нельзя будет считать удавшимся, если хотя бы несколько изгорячо любимых приятельниц не проникнутся черной завистью к Лидии Семеновне ине удостоверятся в собственном неумении выбирать парикмахера, косметолога имастера по маникюру. Потому, оставив собачонок на попечение супруга, ЛидияСеменовна со вчерашнего дня перебралась в городскую квартиру, бросив супругастрадать в одиночестве. Подумав об этом, страдающий супруг потянулся так, чтокости хрустнули, и поднялся за второй бутылкой.

Пока он ходил, безумный фильм в ящике сменился не менеебезумной рекламой. Аркадию Леонидовичу доставляло большое удовольствие думать огромадном количестве простаков, попадающихся на удочку всяких там «Пантинпро-ви», «Сникерсов», «Босс» и что там еще рекламируют, и при этом понимать,что сам он, Аркадий Леонидович, ни в коем случае к этой массе не относится.Точно так же он смотрел бредовый фильм с идиотскими диалогами, неразборчивымсюжетом и отвратительными актерами, упиваясь мыслью, что сам он гораздо вышемассового попкорна, а смотрит просто для расслабления. Нужно же и такому умуиногда отвлекаться на ерунду.

Опять пошла реклама. Внушающий доверие пожилой мужчина, назвавшийсяпрофессором, демонстрировал лысину какого-то небритого страдальца. Страдалецпрятал лицо и всем своим видом выражал отчаяние и безысходность. Но черезсекунду представал в новом виде – с густыми, вьющимися волосами. Лицо бывшегострадальца, а теперь счастливца, излучало уверенность, потертый спортивныйкостюм сменился дорогим пиджаком, и только последнему глупцу не становилосьясно, что жизнь героя полна теперь заслуженных наслаждений. Улыбающийся, каклюбящий дедушка внуку, профессор объяснял, что волшебная метаморфоза возможна скаждым – стоит только обратиться в его клинику по пересадке волос.

Реклама закончилась. По экрану забегали зеленые человечки,Аркадий Леонидович краем уха услышал крик: «Мочи его, Коннор!» – и щелкнулкнопкой. Он сидел перед выключенным телевизором и изо всех сил пытался ухватитьту смутную догадку, которая блеснула у него, когда он увидел последний ролик.Волосы, лысина… профессор, пересадка волос… Сначала штаны, потом пиджак, и опятьволосы… Небритый…

И тут Аркадия Леонидовича осенило. С недоверчивой улыбкой онвспомнил подробности того дня, с которого эта заноза застряла у него в мыслях,и понял наконец, в чем дело. Но догадка была так невероятна, что он вскочил,прошелся из одного конца комнаты в другой и опять плюхнулся на диван. Нет, неможет быть! Аркадий Леонидович нахмурился, не веря себе, опять вспомнил тотразговор, а потом и все последовавшее за ним, вспомнил лицо вблизи, представилего себе крупно, словно на экране телевизора, и… расхохотался. Это же надо! Ктобы мог подумать, черт возьми! Не бог весть какое дело, конечно, но приятно,очень приятно – сам заметил, сам додумался, а ведь никто другой и внимания быне обратил. Да… Вот ведь, чего только не встретишь! И где – в Калинове! Ну ину…

Аркадий Леонидович протянул руку и набрал номер жены.

– Лид, – весело пробасил он, услышав ееголос, – а я ведь у тебя умный!

На том конце провода раздалось невнятное бурчание,свидетельствующее о том, что жена сидит в салоне и общаться не настроена.

– Ладно, я тебе потом расскажу, – согласилсяАркадий Леонидович, прислушиваясь к отдаленному щебету в трубке. – Но яведь понял, в чем дело, понял! Врач я, как ни крути, не просто хороший, азамечательный. Что? Да нормально с ними все, нормально. Гуляю, конечно, куда яденусь… Тьфу ты, пропасть, да насыплю, конечно… Все! Все, я сказал. Не напейсятам сильно.

Аркадий Леонидович повесил трубку и раздраженно потрясбольшой головой. Совершенно никакого внимания к мужу, жена только о своих собакахдурацких и думает. Он на секунду расстроился было, что его не выслушали, но тутсообразил, с кем можно поделиться. С Чернявскими! Конечно, с одной стороны, этоне очень хорошо. Даже совсем нехорошо. Но, с другой стороны, кто-то же долженоценить его возможности – вот так, не имея прямого отношения, узнать… «А вдругя ошибся? – мелькнула у него мысль. – Надо перепроверить».

Аркадий Леонидович забыл про свое намерение блаженствоватьвесь день, предаваясь прекрасному безделью, собрался и захватил деньги. Выходя,он вспомнил, что дверь между комнатами уже не скрипит, как умелец Женька ипообещал, и решил, что вполне можно снова привлечь его к какой-нибудь работе подому. Он удовлетворенно засмеялся и так, смеясь, вышел на улицу. Да, Чернявскимэто будет интересно, интересно… В конце концов, они ведь никому непроболтаются.

Савелий Орлов выяснил все, что хотел. Точнее, толком он невыяснил ничего, кроме одного: продавец хотел, чтобы почтальонов дом досталсяименно Виктору Чернявскому. Ну что ж, захотел – значит, захотел. Понятно,почему ему самому не удалось купить участок даже и за вдвое б?льшие деньги.

Но, конечно, очень неприятно. Савелий с трудом мог принятьситуацию, когда его желания не исполняются из-за блажи каких-то совершеннопосторонних людей, которые даже не хотят осознать своей выгоды. Но с этим ещеможно было смириться. В конце концов, он купил другой дом и неплохо вложился внего. Но вот стерпеть то, что всякое деревенское отребье посмеивается над ним,Савелием Орловым… А соседи посмеивались, мать бы врать ему не стала.

«Наверняка сам же Чернявский и распустил слухи, – хмуроразмышлял Савелий. – Обрадовался, сука, что ему почтальонов дом достался.Ничего, долго не посмеешься!»

Савелий Орлов ненавидел, когда над ним смеялись. Он вообщене любил, когда люди вокруг шутили, подозревая, что шутят они на его счет, апотому чужое веселье выводило его из себя больше, чем что-либо другое. Онтвердо знал: шутят и смеются над дураками. Умные сами смеются над другими.

– Вить, у меня к тебе просьба, – начала Тоня послеужина, когда муж, умиротворенный, сидел на диване и листал очереднойпоэтический сборник.