Визжа шинами, Степан птичкой перелетел встречную полосу,врубился в песок, который его джип расплескивал, как хороший пловец воду,распугал толпу истерическими воплями сигнала, вызвал волну активных проклятий ипотрясаний кулаками и убогими самодельными транспарантиками — «Прочь с нашейземли! Не дадим осквернить святое место!» — и догнал уныло бредущих штатских усамой конторки.

— Здрасьте, Павел Андреевич, — сказал, узнав его, один изних, как только Павел Андреевич тяжело выпрыгнул из машины, — давненько что-томы у вас не были!

— Это точно, — согласился Степан. Менты были «свои»

В прошлый раз их снисходительное безразличие Степан оплатилщедро и был рад, что в этот раз приехали именно они. По крайней мере непридется все объяснения начинать сначала — Бузят ребята понемножку? — доброжелательноспросил второй, протягивая в сторону Степана мятую пачку сигарет. Степанблагодарно кивнул и сигарету взял, не столько из соображений политеса, сколькопотому, что от раздражения и злости курить хотелось нестерпимо.

— Да впервые после того раза, — сказал он и сильнозатянулся, — не знаю, чего им… Вроде в тот раз все популярно объяснили, а тут —на тебе!

— Разгоним, — лениво пообещал первый, — чего там!..

— Зина! — закричал Степан, увидев в некотором отдалении буфетчицу,которая тащила откуда-то пятилитровую пластиковую канистру с водой. — Зина, кнам ребята приехали, собери им чай и закуску какую-нибудь!..

— Да не надо, — не слишком уверенно сказал один из них.

— Мы лучше потом… — поддержал его второй, но тоже безэнтузиазма.

— И потом, и сейчас, — сказал Степан настойчиво, прекраснопонимая, что все их отказы — это так, для красоты, — проходите!

В конторке дежурила преданная Тамара, заботам которой Степанмоментально передоверил двух милицейских.

— А где Чернов или Фирсов?

— Вадим Алексеевич заходил и ушел куда-то, а Петрович с утрав котловане был…

— Пойду найду кого-нибудь, — решил Степан. — Давно у нас этабодяга началась?

— Я даже не знаю, Павел Андреевич, я приехала, они ужестояли… Вадим Алексеевич знает, он сегодня здесь ночевал…

— Где ночевал Вадим Алексеевич? — переспросил Степан визумлении.

— Да здесь. На диване, — пробормотала Тамара, пугаясь. Уначальника был странный тон, как будто он только что узнал, что его зам поночам грабит ювелирные магазины и нисколько этого не скрывает. — Я приехала, онкак раз вставал. А что, Павел Андреевич?

Момент для объяснений был явно неподходящий. В дверяхмаялись милицейские, жидкий пол поскрипывал под их увесистыми башмаками. Имхотелось получить обещанного «чаю с закуской» и отчасти было неловко, что имтак очевидно этого хочется. Да и у Степана не было никакой необходимости бежатьна улицу и искать Черного или прораба — они вообще ему были не нужны.По-хорошему следовало бы сейчас сесть к телефону, позвонить в сафоновскуюадминистрацию и узнать, выдавали там разрешение на «акции протеста» или невыдавали. Сто против одного, что никаких таких разрешений сафоновская администрацияне выдавала, значит, нужно туда ехать, кидаться в ноги главе, умолять о защитеи справедливости и сулить очередной «чай с закуской». Все это следует делатьбыстро, не тратя времени, личного и служебного, на ненужные разговоры.

— Пойду найду Черного, — больше себе, чем Тамаре, сказалСтепан. — Тамар, ты посмотри, чтобы для ребят все быстро накрыли, и пошликого-нибудь к воротам, чтобы позвали их третьего коллегу.

— Хорошо, Павел Андреевич, я все сделаю.

Степан тяжелой рысью сбежал с шаткого крылечка, оглядел своехозяйство — ему показалось, что митингующих у сетки явно прибавилось, однакомассовика-затейника Леонида Гаврилина он среди них не заметил. Один «КамАЗ» сцементом разгружался, второй ждал своей очереди. Кран не правдоподобномедленно, так, что хотелось его поторопить, тащил бетонный блок, земля подногами чуть вздрагивала от ударов — на той стороне котлована забивали очередныесваи. Скорее всего там должен быть Петрович. А Черный где может быть?

Чернов оказался возле жилых вагончиков. Нагнувшись кметаллической загогулине, торчащей из земли, он жадно и торопливо пил, желтаякаска была кое-как пристроена на железяке, заменявшей кран.

— Сушняк? — спросил Степан с сочувствием.

Чернов поднял голову, взглянул на него и вновь нагнулся кструйке. Лицо у него было красное, сердитое и небритое.

Напившись, он сунул под мышку каску, закрутил железякурукавом вытер лицо.

— Ты видел, что у нас творится?

— Видел. Когда это началось?

— Первые стали подтягиваться сразу после семи, как толькогрузовики пошли. — У Степана народ начинал работать очень рано. И в партнерахон держал только таких, которые могли обеспечивать работу с самого раннегоутра. Лишь очень раннюю, до света, работу он считал продуктивной. — Этот ихпредводитель гребаный только один раз показался и потом пропал куда-то, а ментытолько что приехали.

— Менты вместе со мной приехали, — сказал Степан, задумчиворассматривая Чернова, — а почему ты здесь ночевал?

— А потому, что домой меня не тянет, а на дачу больнодалеко, — выпалил Чернов злобно, — а что? Ты запретить хочешь?

Степан промолчал.

За ночь, вернее, за тот ее остаток, что он провел всобственной кровати, никакое красивое и благородное решение так и не придумалось.Он по-прежнему не знал, что будет делать дальше, не знал и боялся об этомдумать. Так боялся, что у него начинало стучать в голове, как только онвспоминал о том, что должен принять какое-то там решение. Как будто хоть что-тов этом деле могло зависеть от его решений!

Будь проклят тот день, когда разнорабочий Муркин свалился вэтот самый котлован, что сейчас гудит у них за спиной!

Гудит, стучит, ревет моторами, кричит на разные голоса —живет, работает…

Впрочем, если честно, Степану было совершенно наплевать наразнорабочего Муркина. Даже себе он не мог соврать, что жалеет его.

Будь проклят тот день, когда они нашли ту самую тетрадь!..

— Ты в администрацию не звонил еще? — вмешался в его мыслиголос Чернова.

— Не звонил. Я только приехал. А Белов где?

Чернов сплюнул себе под ноги.

— В …де! Откуда я знаю где? Если он тебе нужен, ты его иконтролируй! В Москве, наверное, потому что здесь его совершенно точно нет! Ине было!