Только молниеносный уклон сберег ему жизнь; он почти впоследнее мгновение уловил глазом слабый блеск направленного в него клинка. Онсхватил нападающего за полу куртки, крутанул им, толкнул прямо на второгоатакующего, прямо на острие меча. Отвернулся, почувствовал, как сталь погладилаего по волосам. Отскочил, видел, как меч второго покушавшегося высекает искрыиз железной решетки. Он схватился за руку с мечом, дернул, лишил нападающегоравновесия, повалил на колени, быстрым, одновременным движением обеих руксвернул ему шею.

Напал следующий, нанес удар. Стенолаз избежал острия легкимполуоборотом, поймал за локоть и запястье, вырвал меч из поломанной руки.Нападающий завыл. Заслоняясь им, как щитом, Стенолаз ударил следующегоатакующего мечом в живот, не ожидая, пока тот упадет, подскочил к другим. Когдавсе разбежались, он вернулся и резким движением перерезал горло тому, сосломанной рукой.

Лежало трое, еще трое осталось.

Мертвый месяц блеснул из-за тучи, а Стенолаз пошел в атаку.

Они убежали от него за колодец, но это их не спасло. Когдаон на них напал, они его не видели. Первый повалился на колени от удара в пах;прежде, чем он успел сильно раскричаться, у него уже была перерезана трахея. Второйбросился на помощь в классической фехтовальной позиции. Стенолаз подпустил егона соответствующее расстояние, парировал выпад и ударил, сильно и уверенно, влицо между глазом и носом. Ударенный напружинился, задрожал, беспорядочно трясяруками. Потом свалился с острия, мягкий как тряпка.

Остался только один, затаившийся во тьме. Он опередилСтенолаза, пошел в атаку первым. Крича что-то непонятное, поднимая для ударакакое-то странное оружие, не то топор, не то дубину. Стенолаз уклонился икоротко резанул. Нападающий упал на колени. А потом на лицо.

Стенолаз посмотрел на меч. Сразу было видно, что это необычное оружие. И недешевое. Скорее всего, медиоланское, На эфесе было клеймооружейника, небольшое, трудноразличимое во тьме. Впрочем, Стенолазу и нехотелось различать.

Один из поваленных захрипел, затрясся, зазвенел пряжкойремня по каменной плите колодца, до которого дополз. Тремя шагами Стенолаз ужебыл там, рубанул раз, второй, на третий раз медиоланкий эфес со стоном треснул.Он отбросил обломок.

Застонал еще кто-то. Это был тот, который упал последним.Стенолаз приблизился, поднял с земли странное оружие нападающего. Это былкрест. Большой, тяжелый, с прямыми плечами. На плечах поблескивалогравирование. Надпись.

T

R

I

SIT MIHI CRUX

ADVERSUS DAEMONES

U

M

P

H

U

S[111]

– Я не демон, мать вашу, – сказал Стенолаз.

Он поднял крест и ударил им, как топором.

Краем плаща убитого вытер забрызганную мозгами штанину. Ипошел своей дорогой. Ночным Вроцлавом. Городом, который ночью мог статьопасным.

в которой в замке Одры Прокоп Голый оказывает Рейневанудоверие, а призрак без пальца на ноге предвещает будущее потомкам Гедимина.

Когда подъезжаешь с севера, по течению Одры, то расположенныйна правом берегу город видно издалека. Над огромным замком, который увенчивалкрутую скалу, возносилась круглая башня с островерхой крышей. Построенный, какгласила легенда, тамплиерами, замок соединялся с нашпигованным приземистымибашнями четырехугольником городских стен. Над городом поблескивала новехонькойзолотой жестью колокольня приходской церкви.

Над рекою поднимался туман, мгла скользила по зеленеющемуракитнику и ивняку. Прокоп Голый поднялся в стременах, застонал, растираяпоясницу.

– Вот и Одры перед нами. Поспешим.

Их отряд заметили со сторожевой вышки над воротами,окликнули. Зазвенели цепи, загромыхал опускаемый мост, заскрежетала поднимаемаярешетка. Они въехали с грохотом копыт.

Вдоль городского вала, потом в узкие улочки, междумастерскими, магазинами и купеческими домами.

– Твоя медицина перестает действовать, –недовольно ворчал Прокоп. – Господи Иисусе, Рейневан, рвет меня так, что,того и гляди, с седла слечу…

– Терпение. Вот только найду аптеку…

– Аптека есть на рынке, – сказал едущий рядомБедржих из Стражницы. – Всегда была. Разве что уже успели ее разграбить.

Город Одры своим развитием был обязан своемуместорасположению: он находился в так называемых Моравских Воротах, зазубринемежду цепью Судетов и Карпат, на пути от бассейна Дуная к Одре и Висле. Пути,соединявшем юг с севером, Гданьск и Торунь с Будой, Краков с Веной и Венецией,Познань и Вроцлав с венецианскими владениями над Адриатикой. Таким образом,естественно, это был серьезный торговый путь, по которому постоянно тянулиськупеческие караваны.

Из-за гуситов путь замер, купцы начали обходить эти места,которые были вечно в пожарах и бунтах. Остальное довершила блокада. А в 1428году Одрами овладел и осел там Добеслав Пухала из Венгрова, союзничающий сТабором польский рыцарь герба Венява, славный ветеран Грюнвальда, победителькрестоносцев под Радзином и Голубом. Пухала во главе своих польских молодцовнабросился на край, как ястреб, сжигая, все что можно, и вырезая под кореньвсех, кто сопротивлялся. Закрепившись на Одрах, он надежно отрезал епископскийОломунец от пребывающей в антигуситской коалиции Опавы, сделав невозможнойкоординацию действий между между Пшемеком Опавским и моравской шляхтой. Темсамым он стал бельмом в глазу и мишенью многочисленных атак, которые, однако,всегда умудрялся успешно отражать. Впрочем, отражения ему было мало, он самнападал на вражеские владения, сея страх, и светя заревом в глаза католикам,спрятавшимся за крепостными стенами. Теперь же, когда на сторону Чаши перешел,став союзником Табора, Ян из Краваж, Пухала контролировал все пути сообщения, втом числе и самый важный для гуситов тракт – цешинский, по которому непрерывнотекли в Одры грузы оружия и группы польских волонтеров. Вооруженных в Одрах былостолько, что город напоминал военный обоз. Большинство улиц загромождалиосадные машины, боевые телеги и бомбарды, доставляя дикую радость детворе,которая по ним гуляла.

– Я еду в замок к Пухале, – заявил Прокоп. –Брат Пардус, займись расквартированием людей. Рейневан, ты найди аптеку,возьми, что надо и прибудь, чтоб принести облегчение страждущему. И соизвольпоспешить, потому что страждущий скоро ёбнется.

– Самое главное, чтобы в аптеке были ингредиенты…