– Везет паршивцу, – не раз говорил Дафне Оливер, а талишь посмеивалась.

Ей не нужно было ничего больше. Она его безоглядно любила исоглашалась на ограничения. Оливер давно оставил попытки убедить ее найти себекого-нибудь другого.

Был уже поздний вечер. Оливер с Мелиссой сидели в гостиной иговорили о прошедшей свадьбе, когда внезапно зазвонил телефон. Мелисса схватилатрубку в полной уверенности, что это одна из ее подруг. К ее удивлению, она неугадала. Звонил Бенджамин, он попросил отца. Мел передала ему трубку,поцеловала и пошла спать.

– Спокойной ночи, папа.

– До завтра, милая. Спи хорошо.

И затем Олли переключил внимание на ее старшего брата:

– Что случилось, Бенджамин?

Они виделись всего несколько часов назад, на свадьбе. Бенвзял выходной и явился один. Сандра себя неважно чувствовала. У нее был грипп,по словам Бенджамина, что было очень некстати, принимая во внимание еесостояние. Ребенок должен был родиться через десять дней. Бенджамин выгляделужасно и был обеспокоен.

– Привет, пап. – Тон у Бенджамина был деловой. – Онарожает. Мы в больнице. Мы здесь уже с восьми часов.

– Все о'кей?

Оливеру вспомнилось, как рождались его дети и как он тогдаволновался, но в голосе Бенджамина слышалось больше страха, чем волнения.

– Там какие-то осложнения. Нет прогресса... и, пап...она ужасно мучается. Они ей уже что-то дали, но боль не проходит.

– А как с дыханием, которому ее учили?

– Она не хочет так делать. И... пап... они думают, чтоу ребенка не все в порядке.

«О Господи, – подумал Олли. – Дефективный ребенок».

– Ты хочешь, чтобы я приехал?

– Ага... Ты... ты извини, я знаю, что время позднее.Сможешь?

– Разумеется.

Бенджамин сказал адрес больницы.

– Сейчас приеду.

Олли выбежал из дома, по пути захватив ключи от машины. Онбыл рад, что Бенджамин позвонил, наконец обратился за помощью. Сандре, конечно,Оливер ничем помочь не мог, он ее только жалел. Тяжело ей было без семьи, безматеринской заботы. Но по крайней мере можно хоть Бенджамина поддержать, аСандру вверить докторам.

Когда Олли приехал в больницу, Бенджамин нервно расхаживалпо коридору. На нем была зеленая пижама, сверху белый халат, а на голове –смешная зеленая шапочка. Глядя на него, Оливер улыбнулся, вспомнив, каккогда-то на Хэллоуин[5] Бенджамин нарядился врачом. Тогда емубыло четыре года, да и теперь он казался отцу не намного старше.

– Ты похож на доктора Килдара. Как Сандра?

– Ужасно. Она все кричала и кричала. Они просили менявыйти, чтобы снова обследовать ее, а она умоляла меня не уходить... Я не знаю,что делать, папа.

– Успокойся, сынок, все будет хорошо. Хочешь кофе?Бенджамин покачал головой, и Олли пошел налить чашку себе самому. На свадьбе онвыпил много вина и не хотел быть сонным, когда сын ждет от него помощи. Олливернулся с дымящейся чашкой в руках. Рядом с Бенджамином стояли два врача втаких же, как у него, одеяниях и о чем-то с ним беседовали. Оливер остановилсяна некотором расстоянии от них и видел, как Бенджамин прикрыл глаза и кивалголовой.

– Они хотят сделать кесарево сечение. Ребенок подугрозой. Я знаю, что она этого не хотела, но доктора говорят, что выбора нет. –Он медленно стянул с головы шапочку. – Они не разрешают мне быть с ней там.Собираются дать ей общий наркоз.

– Все будет в порядке, надо только набраться терпения.Оливер по-дружески положил ему руку на плечо и подвел к креслу.

– А что, если ребенок окажется больной? – в отчаянииспросил Бенджамин.

– Подумаем об этом в свое время, но готов спорить, чторебенок получится просто замечательный.

Олли хотел снова спросить его насчет передачи ребенка вприют, но момент был неподходящий.

Казалось, что в креслах они провели целую вечность. Стрелкичасов ползли и ползли. Было уже начало второго ночи. Наконец появиласьмедсестра и спросила, здесь ли мистер Ватсон. Оба вскочили, а потом Оливерпочувствовал себя глупо и снова сел. Они спрашивали, конечно же, Бенджамина.Юноша поспешил к двери.

– Мистер Ватсон?

– Да.

– Тут один человечек желает с вами познакомиться. И, неговоря больше ни слова, ему вручили его сына.

Запеленатый, он был похож на маленький сверток, которыйкоротко пискнул, когда сестра переложила его в руки Бена. Тот осторожно прижалмалыша к своей груди, посмотрел на него в крайнем изумлении, даже не смахнувслезы со щек. Крепко держа ребенка, Бенджамин с улыбкой повернулся к отцу:

– Это мальчик, папа! Это мальчик!

Оливер подбежал посмотреть на него. При взгляде на малюткуего сердце затрепетало, так новорожденный был похож на Бенджамина в первые минутыего жизни. Это был тот же ребенок, то же лицо, те же рыжие волосики иудивленные глазенки, и тоже очень похож на Сару. Глядя на младенца, Оливеросознал то, что раньше от него ускользало. Это был не просто ребенок Бенджаминаили Сандры, но также и его, Оливера, внук, часть его и всех тех, кто был донего – его отца... его матери... их родителей, часть их всех. Отрицать это былоневозможно. На глазах у Оливера были слезы, когда он осторожно касался ребенка,который теперь принадлежал им всем.

– Как Сандра? – внезапно вспомнил Бенджамин, сразуустыдившись. – Она о'кей?

– Она в порядке, – ответила сестра. – Пока побудет впослеоперационной палате. А теперь вы не пройдете с нами на минутку в палатуноворожденных? Мы осмотрим ребенка, а вы будете его держать.

– Он здоров?

– Совершенно. Весит восемь фунтов и девять унций,показатели хорошие. Это значит, что он здоровый, нормальный мальчик.

Сестра взяла ребенка у Бенджамина и направилась в палату, ановоиспеченный отец, сияя, пошел за ней. Оливер отстал. Это был удивительныймомент в его жизни. В сорок пять лет он вдруг стал дедушкой. Изумляло еще то,как его внук похож на его сына. Потом, желая с кем-нибудь поделиться новостью,Олли нашел телефон-автомат и набрал бостонский номер Сары.

Когда она ответила, Олли про себя улыбнулся и поздоровалсяхрипловатым, мягким голосом:

– Привет, бабушка.

– Вам кого?

Сара думала, что это розыгрыш, и собиралась уже положитьтрубку.

– Сара, у тебя внук.

На глазах у Оливера снова выступили слезы, когда онвспомнил, как у них самих рождались дети.

– О Господи. Здоровый?